Российский академический
Молодежный театр
+7 (495) 692-00-69 (касса)
Театральная пл., д. 2
РАМТовцы - к юбилею Алексея Бородина
20 июня 2011
Александр ХОТЧЕНКОВ, народный артист России:
Главное, мне кажется, в Бородине то, что он думает, как художественный руководитель. Не каждый это может, большинство думает только о себе: поставил спектакль, и какая разница, что потом будет. А думать целиком о театре - это тяжелая работа. Алексей Владимирович ведь колоссальное количество времени проводит в театре - больше всех, с утра до ночи.
Можно подумать, что Алексей Бородин - человек мягкий, но это только кажется, вообще-то он человек сильный и волевой.
Когда-то очень давно он поехал в Австралию. Тогда мы все курили сигареты "Ява", и Бородин тоже. Так вот в ресторане, когда он закурил, насторожились: "Марихуана! Марихуана!" Бородин: "Какая марихуана? Вы что?!" Когда он вернулся и рассказал об этом, мы с ним решили бросать курить. Нашли врача, который занимался иглоукалыванием. Он нам иголки вкручивал в уши, чтоб не курить, а это довольно-таки неприятно. Мы несколько раз сходили и вроде как бросили курить.
Надо сказать, что до этого Бородин много курил на репетициях и всем курить разрешал. А тут он бросил - и никто при нем не курит. Наконец кто-то не выдержал и сказал ему: "Алексей Владимирович, что же вы не курите? И нам как-то не курится!" И он снова закурил. А потом снова решил бросить - и бросил насовсем. С тех пор уже давно не курит. И мне каждый раз: "Ты все еще куришь?" - "Курю", - "Надо бросать".
Однажды мы с ним на машине в поворот не вписались, я за рулем был. Нас закрутило, мы - в кювет, но не перевернулись, слава Богу. Все, конечно, испугались, один он только не потерял присутствия духа, шутит: "Саш, я тебя таким бледным никогда не видел!".
Желаю ему здоровья, здоровья, здоровья! Чтоб дети были здоровы, и жена была здорова!
Алексей ВЕСЕЛКИН, заслуженный артист России:
Калибр Бородинский я смог оценить, когда были гастроли исландцев с его спектаклем "Отцы и дети" - спектаклем высочайшей европейской культуры. Второй раз у меня был шок от спектакля "Эраст Фандорин". Это один из немногих его спектаклей, которые я видел со стороны. Что было для меня очень полезно. От "Фандорина" у меня был двойной шок, потому что Когда я прочел текст Акунина, первая моя мысль была, что Алексей Владимирович сошел с ума: поставить "Азазель" в театре практически невозможно! Но когда увидел "Эраста Фандорина" - поразился, настолько это было убедительно, энергично, красиво, и - главное - не в соответствии с возрастом. Я понял, что Бородин - абсолютно колоссальной энергии человек. Однажды на его слова: "Я же старый", я ответил: "Какой же вы старый, если вы практически одного года рождения с Джоном Ленноном! Мы не можем говорить, что Джон Леннон старый человек, он по определению молодой. Вот и вы такой же!" Я даже подарил ему тогда книгу "Антология "The Beatles".
Потом, когда началась работа над трилогией "Берег утопии", я подумал: "Этот человек втройне сошел с ума!". Опять я ошибся и очень рад этому, потому что по сути Алексей Бородин стал еще моложе и амбициозней. Я вообще поражаюсь, откуда силы-то эти?
Мне кажется, это некий парадокс: обычно к этому возрасту люди расходуют практически все свои идеи, внутренние резервы, мотивации. У него же это происходит со знаком "наоборот", при чем концентрированно. Он берется за такие объемы, за такие проекты, которые, на мой взгляд, с художественной точки зрения получаются абсолютно безупречны по форме и по содержанию. Притом его спектакли абсолютно вне контекста, в котором мы живем, и вообще не конъюнктурны, но любимы зрителем. Вот в чем парадокс!
Я очень ценю это, и слава Богу, что до меня это стало доходить: в обычном человеке годы берут свое, а в Алексее Владимировиче - наоборот. И это, конечно, потрясающе, я очень этому рад. Больше того, последние работы Бородина заставили меня доверять ему вне сомнений. Сомнения присутствуют только в режиме диалога: "А может быть, так?", но по определению я ему доверяю.
Его качество , которое я, с одной стороны, понимаю, с другой стороны не понимаю - терпение. Глубина его терпения непостижима. Может, в силу того, что он очень мудрый человек. По методу работы в театре, по созиданию, Бородин - человек эпохи Возрождения.
Нина ДВОРЖЕЦКАЯ, заслуженная артистка России:
Одно могу сказать, у творческих людей, у артистов наступает такой возраст, когда ты стоишь перед вопросом: продолжаешь ты быть артистом, бросаешь театр навсегда или как-то меняешься. Этот вопрос передо мной встал, и в его решении мне очень помог Алексей Владимирович, которого я считаю своим учителем. У меня был учитель в институте, а вот человеком, который вел меня по профессии и ведет до сих пор, и не только по профессии, а еще и по новым моим изысканиям - стал Алексей Владимирович. Я считаю, что он мой учитель, и думаю, что ему это будет очень приятно слышать. Мне посчастливилось, что я много была рядом с ним: работала артисткой у него в театре, преподавала на его курсе - под его руководством и на его глазах. Говорят же, что если человек долго ездит с тем, кто хорошо водит, - он может научиться водить машину. Я просидела эти годы рядом с Алексеем Владимировичем - преподавала или же играла в его постановках - неважно. Оказывается, можно научиться и таким образом, если рядом такой учитель как Бородин.
Елена Михайловна ДОЛГИНА, помощник художественного руководителя по творческим вопросам:
Если задуматься, откуда у Алексея Владимировича Бородина силы и вера в себя, то я могу точно сказать - корни всего этого в семье: лучшая жена в мире - Леля, Елена Владимировна, лучшие дети в мире - Наташа и Вова.
Они могут смотреть спектакли Бородина по десять-пятнадцать раз. Например, "Берег утопии", который идет 10 часов, при каждой возможности смотрит Вова, почти каждый раз какую-то часть смотрят Елена Владимировна или Наташа.
Когда в ЦДТ работала лаборатория, которой руководила мой любимый педагог Мария Осиповна Кнебель, то мы, лаборанты, говорили про нее: "Мария Осиповна права даже тогда, когда она не права". Мне кажется, такое же отношение у родных и близких к Алексею Владимировичу, и в этом такая поддержка, такая вера, такая любовь…
А если у Алексея Бородина плохое настроение, то чтобы его как-то "переключить", нужно спросить про внуков - и сразу меняется выражение лица, светятся глаза, звучат интонации нечеловеческой любви и радости.
Я уверена, что Бородинский клан - это невероятные, совершенно уникальные семейные взаимоотношения.
Когда у Алексея Владимировича возникла возможность возглавить Кировский ТЮЗ, первой фразой Елены Владимировны было: "Надо ехать!". И Бородин поехал: в первый год он приехал один, на второй год - Елена Владимировна приехала с четырехлетней Наташкой. Это была такая поддержка, такая вера и любовь, которые на протяжении последних десятилетий на моих глазах только возрастают. Вот с этого "Надо ехать!" и начался творческий путь художественного руководителя Алексея Бородина.
Алексей МИШАКОВ:
Мы были в Киеве на гастролях со спектаклем "Эраст Фандорин". Это спектакль, где много технических переходов, пластических и музыкальных эпизодов, где заняты 30 человек артистов и еще дети - их обычно находят в городе, где проходят гастроли. В силу различных обстоятельств прямо в Киеве в спектакль нужно было вводить трех артистов (на не самые ключевые роли, но все же). В день спектакля выяснилось, что театр откроют для монтировки декораций только в 14.00, а в 18.00 - уже спектакль. И все билеты проданы.
По каким-то немыслимым причинам монтировку начали только в 16.00. И собирать, заносить, ставить, вешать декорации монтировщикам помогали и артисты, и даже директор театра. Начали ставить свет... При этом до начала спектакля - меньше часа. Алексей Владимирович Бородин параллельно руководил установкой света, монтировкой декораций, когда сцена оказывалась свободна от больших декораций - проходили переходы, которых в спектакле около 60-ти, одновременно в спектакль вводили детей и артистов.
Время 19.00. Спектакль задерживают уже на час. На сцене гаснет и зажигается свет, художник подкрашивает декорации, гримеры клеют усы и баки, заряжается реквизит, пиротехник устанавливает приборы и т.д. Продюсеры бегают по маршруту фойе-сцена с надеждой, что Бородин свернет репетицию и начнется запуск зрителя. Но Алексей Владимирович неуклонно, дотошно проходит переходы, "правит" свет, словно до спектакля еще три часа.
Думаю, что бросив все и махнув рукой на такую, казалось, форс-мажорную ситуацию, он изменил бы сам себе. Ведь Бородин как ледокол, медленно, но верно пробивает торосы непонимания и стереотипов. Делает то, что должен делать, независимо от моды и вкусов толпы.
Тогда спектакль начали с двухчасовым опозданием, но, уверен, что зрители были покорены не только актерской игрой, но и слаженной, выверенной работой всех цехов, от которых многое зависит в этом спектакле. И театр сохранил лицо, несмотря на трудности и преграды. И показал, что профессионализм либо работает, либо отсутствует.
Наталья ЧЕРНЯВСКАЯ:
Больше всего я благодарна Алексею Владимировичу Бородину за то, что он нас всех собрал на курсе, за то, что интуиция у него так срабатывает… Это самое большое счастье в жизни, подарок для меня лично и, я думаю, для многих. Где-то на третьем курсе мы поняли счастье того, что мы вместе - благодаря дипломному спектаклю "Наш городок", благодаря Алексею Владимировичу Бородину, Алексею Анатольевичу Блохину… И до сих пор, самое ценное, что у нас в жизни есть - помимо детей - это наш курс. Это такая сила, которая очень помогает по жизни.
В ГИТИС я поступала три года, был огромный конкурс. И поступив, на первом курсе, когда нам сказано было: "Ни-ни!" - забеременела. Я это скрывала упорно, носила балахоны. И уже на седьмом месяце ребята с курса меня впихнули в кабинет к Бородину хотя бы для того, чтобы я отпросилась с танцев и сценического движения. Я очень боялась, что он просто скажет: "Уходи".
И вот заходит Бородин и мне говорит: "И что?!" Я говорю: "Алексей Владимирович, я вот хотела вам сказать, что я жду ребенка". Пауза, снова: "И что?!" "Ничего, честное слово, ничего! Я не пропущу ни одного занятия, честное слово, я буду заниматься до последнего! Я рожу на каникулах!". Он: "Ну, попробуй!". И я действительно не пропустила ни одного занятия, с животом сдавала все этюды, он мне дал эту возможность. На восьмом месяце беременности, когда мои однокурсники репетировали и показывали перестановки, я сидела за его спиной и все записывала. И когда на репетиции триста раз повторяли одно и то же, он восклицал: "Невозможно! Ну, куда они пошли?!" - а потом поворачивался ко мне и говорил: "Одна Наташа окружена гармонией материнства!" Нам в человеческом плане повезло страшно! Бородин, как и мы, считает, что рождение детей - это самое важное в жизни женщины. Неважно, кто ты по профессии, если ты можешь это совмещать, дай Бог, чтобы ты это совмещала! Я родила 11 августа, а 2 сентября уже вышла на занятия, ничего не пропустила. Большое спасибо Алексею Владимировичу за то, что я доучилась. Потому что другой мастер сказал бы: "Беременна? До свидания!"
На нашем курсе был уникальный человек - Сашка Минаев. Он пытался поступить уже в последний день, когда провалился у Фоменко. Я сидела во дворике ГИТИСа, ко мне подсел человек с бешеной совершенно энергетикой, бешеными глазами и говорит: "У тебя такие глаза красивые, почти как у меня. Давай знакомиться!" Познакомились. Второй вопрос был: "Где Бородин живет?". Я отвечаю: "Саша, откуда я знаю, где живет Бородин, я видела его один раз в жизни!". Так вот он узнал, что Бородин на даче, приехал к нему и там ему показывался. Алексей Владимирович вспоминает это с упоением, он был в шоке от показа Минаева: тот ему сломал магнитофон, разбил две вазы, отключил свет! В результате Бородин его взял.
Этот Минаев был самым непосредственным из нас. Помню, на первом курсе в сентябре нас, счастливых, собрали в репетиционном зале РАМТа. Сидим, волнуемся, зажатые, скромные. Бородин объявляет: "Ребята! Через неделю мы уезжаем в Германию, и приедем, когда вы нам сможете показать уже какие-то этюды". И тут Минаев говорит: "Ой, в Германию? Алексей Владимирович, а привезите мне "жвачки", пожалуйста! А еще вы знаете, я самолетики собираю…". Мы были готовы провалиться сквозь пол, было так стыдно! Сидят педагоги, которые нас набрали, художественный руководитель, первое занятие, и человек такие вещи выдает! Но по возвращении из Германии, Бородин нам всем привез "жвачек", а Минаеву - модель самолета, которая потом еще долго в общежитии висела.
Курс у нас был многострадальный, многим часто негде было жить, прописки не было, денег не было, но мы были такие счастливые! Это время, все пять лет, я вспоминаю как самое большое счастье в моей жизни!
После окончания учебы Бородин собрал наш курс, и объявил, что все мы остаемся в театре с двумя спектаклями: "Вечер русских водевилей" в постановке Елены Михайловны Долгиной, и "Наш городок". Это было такое счастье! Потом потихоньку все куда-то разъехались… Но костяк - мы, пять девчонок - сохранился! Мы - я, Лена Галибина, Таня Матюхова, Вера Зотова, Ульяна Урванцева - все в одной гримерке до сих пор, уже 22 года! И нам всегда есть, что друг другу сказать, нам никогда не скучно друг с другом! Ансамбль - это главное!
Александр ГРИШИН:
Будучи студентами Алексея Владимировича Бородина, на втором курсе мы ставили отрывок "Палаты №6", где я был занят. В это же время он уезжал ставить спектакли в Исландию, мы не виделись, он приезжал полный энергии, полный сил, желания донести до зрителя что-то новое, свое, смотрел, как мы работали самостоятельно и с другими режиссерами... Нужно сказать, что "Палата №6" - произведение не из легких, и мне дали роль на преодоление себя - роль врача. Мы занимались очень въедливо, дотошно разбирали.. И вот в момент эмоционального накала выбегает ко мне Алексей Владимирович: "Ну ты понимаешь - ну - вот - отсюда ты - а там! А отсюда - и потому что... А там - уже! И вот! Понял?" Я: "Ну, как-то, нет…". "Да не выпендривайся, все ты понял, давай!" Со стороны кажется, что он сказал что-то совершенно непонятное и бессмысленное, но мы понимаем друг друга, и это самое смешное. Разговариваем на одном языке. И когда он говорит: "Ну, ты там, потому что, понимаешь, потому что, вот так!", - ты действительно понимаешь, что он имеет в виду.
Самое ценное, конечно, это его улыбка. Когда он улыбается, это потрясающе. Его улыбка - она и прощает, и говорит о многом. Он может не произнести ни слова, но если он улыбается - он оценил, он видит, помнит, верит. За эту улыбку будучи студентом можно было отдать многое. Будучи артистом тоже, конечно, но сейчас уже несколько другие взаимоотношения, нежели в студенчестве. Если артисты - это дети, то студенты - это как внуки, студентам прощается много того, чего тебе не прощается сейчас. Когда ты студент, ты еще ребенок, а когда ты вырастаешь, ты уже коллега.
За одну беседу я ему буду благодарен очень долго. В свое время у меня были очень сложные семейные обстоятельства, просто было очень трудно. Я решил уходить: вообще из театра, не только из РАМТа. Вся моя жизнь не совпадала с тем миром, который был внутри меня, я разрывался: нужно было зарабатывать деньги, я понимал, что здесь их нет… В общем, сложная ситуация. Я пришел к Алексею Владимировичу со словами: "Я хотел бы поговорить о том, что я заканчиваю свою работу в театре". И он в течение пятидесяти минут, отключив все телефоны, отложив все дела, рассказывал мне обо мне же самом: что будет, если меня не будет в театре, что будет, если я буду в театре, и что театр потеряет и приобретет, что я потеряю и приобрету. Наверное, я вообще никогда так о себе не разговаривал, да еще в этот момент, когда мне это очень нужно было… Такой разговор отца и сына у нас получился. Этот разговор я не забуду никогда.
Алексей Владимирович - потрясающе интеллигентный человек, поработав с другими режиссерами, понимаю, как ценно то качество, которое в нем есть: желание развиваться дальше самому. Эта сила в нем, эта интеллигентность, эта культура внутри него, она не позволяет ему быть "одним из…" Она толкает его выше и вперед. Это желание приглашать других режиссеров, работать с новыми артистами, он очень много ищет - и выискивает по содержанию не только как артиста, но и как человека. Он учится до сих пор и, я думаю, будет учиться еще долго. Глядя на него, хочется развиваться самому: я понимаю, сколько я еще не прочитал, сколько еще не посмотрел… Скажу не тая, может быть, он единственный человек, которому я доверяю в плане своего развития как актера, только ему доверяю. Вот если он говорит, что это хорошо, даже если пятьдесят человек скажут, что это не очень, я ему верю. Я уверен, что он один из тех людей, которые мне хотят только добра. Если он говорит: "Вот так надо", - значит, надо именно так.
Александра РОЗОВСКАЯ:
Моей первой главной ролью в РАМТе стала роль Золушки в спектакле Алексей Владимировича Бородина. Вводили меня в спектакль быстро, и, конечно, как это бывает всегда, было ощущение нехватки времени на репетиции, тем более что спектакль танцевальный. За день до спектакля - внутренняя паника, нервы сдают, в общем безумно страшно и волнительно. В 10 вечера звонок… Телефон не определился… Беру трубку: "Алло, Саша, здравствуй, это Алексей Владимирович Бородин", - у меня внутри все замерло! Первый раз я разговариваю со своим мастером и уже художественным руководителем по телефону. "Сашенька", - продолжает он, - "Дело в том, что мне приходится уехать, и я не смогу быть завтра на твоей премьере, так что звоню извиниться и поддержать тебя". Александр Владимирович сказал, чтобы я перестала нервничать, что у меня все получится, что он мысленно со мной и в меня верит. Такой звонок от художественного руководителя многого стоит. Это говорит о невероятной чуткости, небезразличии, доброте и человечности Алексея Владимировича. Вызывает огромное уважение и благодарность!.. После такой бесценной поддержки паника ушла, спектакль прошел хорошо. Этот разговор я запомню на всю жизнь!
Дмитрий БУРУКИН:
Третий курс всегда очень важен для студента, так как дается распределение и начинается большая работа над дипломными спектаклями. Мне тогда повезло - досталась одна из главных ролей. И вдруг меня утверждают на главную роль в кино, в полнометражном фильме. Было понятно, что нужно делать выбор - кино или спектакль. Я решил пойти к Алексею Владимировичу Бородину поговорить, посоветоваться. Он отнесся к сложившейся ситуации великодушно, с пониманием и поддержал меня в том, что я смогу успеть все и никого не подводить - что для меня было самым важным на тот момент. И вместе с этой поддержкой я кинулся в две важных в моей жизни работы! Спал по 2 часа в сутки, но в итоге выпустил замечательный спектакль и интересный фильм! Если бы не понимание и отзывчивость Бородина, я бы не получил такого бесценного опыта! Спасибо ему!
Александр ДОРОНИН:
Помню, когда мы были студентами третьего курса, Алексей Владимирович должен был уехать за границу, в Рейкьявик, ставить спектакль. Но так получилось, что в зимнюю сессию третьего курса меня и еще одного моего товарища отчисляли. За пропуски занятий - в тот момент появилось очень много работы, мы крутились, пытались заработать какие-то деньги… Одним словом, встал вопрос об отчислении двух студентов. Что делать? Как жить? Собрался весь курс, все педагоги и обсуждали вопрос отчисления Доронина и студента N.
И вдруг на следующий день после сбора курса нам сообщают, что Алексей Владимирович приглашает нас в гости к себе домой. Назначает время, к которому мы должны приехать. Но приехали мы только к полуночи, решив все свои дела на стороне, заработав какие-то копейки , когда уже все его домочадцы видели сны. И сразу с порога, пока мы раздевались, Алексей Владимирович полушепотом начал учить нас уму-разуму: "Как вам не стыдно! Вы же у меня опора на курсе, а вы так себя ведете! Если вы так себя ведете, то как другие себя будут вести!? Я же надеюсь на вас! У меня все мои родные уже спят! Я должен ложиться уже, у меня завтра самолет рано утром, а я с вами здесь…" - в этот момент мы проходим на кухню - "А я с вами здесь! Говорю вам - взрослым людям - какие-то прописные истины о поведении и дисциплине, да еще вдобавок ко всему собственноручно режу бутерброды с колбасой и сыром, готовлю чай! Кстати, будете чай? Какой: черный, зеленый?" Ну, вот как не любить его за это? За то время, пока мы добирались, Алексей Владимирович нарезал два подноса бутербродов. И мы минут тридцать еще посидели, поедая эти бутерброды, взяли их с собой, вышли, поплелись пешком до общежития, молчали... И этот "педагогический прием" и человеческое отношение я запомнил надолго.
РАМТ
"Городские кассы"
Главное, мне кажется, в Бородине то, что он думает, как художественный руководитель. Не каждый это может, большинство думает только о себе: поставил спектакль, и какая разница, что потом будет. А думать целиком о театре - это тяжелая работа. Алексей Владимирович ведь колоссальное количество времени проводит в театре - больше всех, с утра до ночи.
Можно подумать, что Алексей Бородин - человек мягкий, но это только кажется, вообще-то он человек сильный и волевой.
Когда-то очень давно он поехал в Австралию. Тогда мы все курили сигареты "Ява", и Бородин тоже. Так вот в ресторане, когда он закурил, насторожились: "Марихуана! Марихуана!" Бородин: "Какая марихуана? Вы что?!" Когда он вернулся и рассказал об этом, мы с ним решили бросать курить. Нашли врача, который занимался иглоукалыванием. Он нам иголки вкручивал в уши, чтоб не курить, а это довольно-таки неприятно. Мы несколько раз сходили и вроде как бросили курить.
Надо сказать, что до этого Бородин много курил на репетициях и всем курить разрешал. А тут он бросил - и никто при нем не курит. Наконец кто-то не выдержал и сказал ему: "Алексей Владимирович, что же вы не курите? И нам как-то не курится!" И он снова закурил. А потом снова решил бросить - и бросил насовсем. С тех пор уже давно не курит. И мне каждый раз: "Ты все еще куришь?" - "Курю", - "Надо бросать".
Однажды мы с ним на машине в поворот не вписались, я за рулем был. Нас закрутило, мы - в кювет, но не перевернулись, слава Богу. Все, конечно, испугались, один он только не потерял присутствия духа, шутит: "Саш, я тебя таким бледным никогда не видел!".
Желаю ему здоровья, здоровья, здоровья! Чтоб дети были здоровы, и жена была здорова!
Алексей ВЕСЕЛКИН, заслуженный артист России:
Калибр Бородинский я смог оценить, когда были гастроли исландцев с его спектаклем "Отцы и дети" - спектаклем высочайшей европейской культуры. Второй раз у меня был шок от спектакля "Эраст Фандорин". Это один из немногих его спектаклей, которые я видел со стороны. Что было для меня очень полезно. От "Фандорина" у меня был двойной шок, потому что Когда я прочел текст Акунина, первая моя мысль была, что Алексей Владимирович сошел с ума: поставить "Азазель" в театре практически невозможно! Но когда увидел "Эраста Фандорина" - поразился, настолько это было убедительно, энергично, красиво, и - главное - не в соответствии с возрастом. Я понял, что Бородин - абсолютно колоссальной энергии человек. Однажды на его слова: "Я же старый", я ответил: "Какой же вы старый, если вы практически одного года рождения с Джоном Ленноном! Мы не можем говорить, что Джон Леннон старый человек, он по определению молодой. Вот и вы такой же!" Я даже подарил ему тогда книгу "Антология "The Beatles".
Потом, когда началась работа над трилогией "Берег утопии", я подумал: "Этот человек втройне сошел с ума!". Опять я ошибся и очень рад этому, потому что по сути Алексей Бородин стал еще моложе и амбициозней. Я вообще поражаюсь, откуда силы-то эти?
Мне кажется, это некий парадокс: обычно к этому возрасту люди расходуют практически все свои идеи, внутренние резервы, мотивации. У него же это происходит со знаком "наоборот", при чем концентрированно. Он берется за такие объемы, за такие проекты, которые, на мой взгляд, с художественной точки зрения получаются абсолютно безупречны по форме и по содержанию. Притом его спектакли абсолютно вне контекста, в котором мы живем, и вообще не конъюнктурны, но любимы зрителем. Вот в чем парадокс!
Я очень ценю это, и слава Богу, что до меня это стало доходить: в обычном человеке годы берут свое, а в Алексее Владимировиче - наоборот. И это, конечно, потрясающе, я очень этому рад. Больше того, последние работы Бородина заставили меня доверять ему вне сомнений. Сомнения присутствуют только в режиме диалога: "А может быть, так?", но по определению я ему доверяю.
Его качество , которое я, с одной стороны, понимаю, с другой стороны не понимаю - терпение. Глубина его терпения непостижима. Может, в силу того, что он очень мудрый человек. По методу работы в театре, по созиданию, Бородин - человек эпохи Возрождения.
Нина ДВОРЖЕЦКАЯ, заслуженная артистка России:
Одно могу сказать, у творческих людей, у артистов наступает такой возраст, когда ты стоишь перед вопросом: продолжаешь ты быть артистом, бросаешь театр навсегда или как-то меняешься. Этот вопрос передо мной встал, и в его решении мне очень помог Алексей Владимирович, которого я считаю своим учителем. У меня был учитель в институте, а вот человеком, который вел меня по профессии и ведет до сих пор, и не только по профессии, а еще и по новым моим изысканиям - стал Алексей Владимирович. Я считаю, что он мой учитель, и думаю, что ему это будет очень приятно слышать. Мне посчастливилось, что я много была рядом с ним: работала артисткой у него в театре, преподавала на его курсе - под его руководством и на его глазах. Говорят же, что если человек долго ездит с тем, кто хорошо водит, - он может научиться водить машину. Я просидела эти годы рядом с Алексеем Владимировичем - преподавала или же играла в его постановках - неважно. Оказывается, можно научиться и таким образом, если рядом такой учитель как Бородин.
Елена Михайловна ДОЛГИНА, помощник художественного руководителя по творческим вопросам:
Если задуматься, откуда у Алексея Владимировича Бородина силы и вера в себя, то я могу точно сказать - корни всего этого в семье: лучшая жена в мире - Леля, Елена Владимировна, лучшие дети в мире - Наташа и Вова.
Они могут смотреть спектакли Бородина по десять-пятнадцать раз. Например, "Берег утопии", который идет 10 часов, при каждой возможности смотрит Вова, почти каждый раз какую-то часть смотрят Елена Владимировна или Наташа.
Когда в ЦДТ работала лаборатория, которой руководила мой любимый педагог Мария Осиповна Кнебель, то мы, лаборанты, говорили про нее: "Мария Осиповна права даже тогда, когда она не права". Мне кажется, такое же отношение у родных и близких к Алексею Владимировичу, и в этом такая поддержка, такая вера, такая любовь…
А если у Алексея Бородина плохое настроение, то чтобы его как-то "переключить", нужно спросить про внуков - и сразу меняется выражение лица, светятся глаза, звучат интонации нечеловеческой любви и радости.
Я уверена, что Бородинский клан - это невероятные, совершенно уникальные семейные взаимоотношения.
Когда у Алексея Владимировича возникла возможность возглавить Кировский ТЮЗ, первой фразой Елены Владимировны было: "Надо ехать!". И Бородин поехал: в первый год он приехал один, на второй год - Елена Владимировна приехала с четырехлетней Наташкой. Это была такая поддержка, такая вера и любовь, которые на протяжении последних десятилетий на моих глазах только возрастают. Вот с этого "Надо ехать!" и начался творческий путь художественного руководителя Алексея Бородина.
Алексей МИШАКОВ:
Мы были в Киеве на гастролях со спектаклем "Эраст Фандорин". Это спектакль, где много технических переходов, пластических и музыкальных эпизодов, где заняты 30 человек артистов и еще дети - их обычно находят в городе, где проходят гастроли. В силу различных обстоятельств прямо в Киеве в спектакль нужно было вводить трех артистов (на не самые ключевые роли, но все же). В день спектакля выяснилось, что театр откроют для монтировки декораций только в 14.00, а в 18.00 - уже спектакль. И все билеты проданы.
По каким-то немыслимым причинам монтировку начали только в 16.00. И собирать, заносить, ставить, вешать декорации монтировщикам помогали и артисты, и даже директор театра. Начали ставить свет... При этом до начала спектакля - меньше часа. Алексей Владимирович Бородин параллельно руководил установкой света, монтировкой декораций, когда сцена оказывалась свободна от больших декораций - проходили переходы, которых в спектакле около 60-ти, одновременно в спектакль вводили детей и артистов.
Время 19.00. Спектакль задерживают уже на час. На сцене гаснет и зажигается свет, художник подкрашивает декорации, гримеры клеют усы и баки, заряжается реквизит, пиротехник устанавливает приборы и т.д. Продюсеры бегают по маршруту фойе-сцена с надеждой, что Бородин свернет репетицию и начнется запуск зрителя. Но Алексей Владимирович неуклонно, дотошно проходит переходы, "правит" свет, словно до спектакля еще три часа.
Думаю, что бросив все и махнув рукой на такую, казалось, форс-мажорную ситуацию, он изменил бы сам себе. Ведь Бородин как ледокол, медленно, но верно пробивает торосы непонимания и стереотипов. Делает то, что должен делать, независимо от моды и вкусов толпы.
Тогда спектакль начали с двухчасовым опозданием, но, уверен, что зрители были покорены не только актерской игрой, но и слаженной, выверенной работой всех цехов, от которых многое зависит в этом спектакле. И театр сохранил лицо, несмотря на трудности и преграды. И показал, что профессионализм либо работает, либо отсутствует.
Наталья ЧЕРНЯВСКАЯ:
Больше всего я благодарна Алексею Владимировичу Бородину за то, что он нас всех собрал на курсе, за то, что интуиция у него так срабатывает… Это самое большое счастье в жизни, подарок для меня лично и, я думаю, для многих. Где-то на третьем курсе мы поняли счастье того, что мы вместе - благодаря дипломному спектаклю "Наш городок", благодаря Алексею Владимировичу Бородину, Алексею Анатольевичу Блохину… И до сих пор, самое ценное, что у нас в жизни есть - помимо детей - это наш курс. Это такая сила, которая очень помогает по жизни.
В ГИТИС я поступала три года, был огромный конкурс. И поступив, на первом курсе, когда нам сказано было: "Ни-ни!" - забеременела. Я это скрывала упорно, носила балахоны. И уже на седьмом месяце ребята с курса меня впихнули в кабинет к Бородину хотя бы для того, чтобы я отпросилась с танцев и сценического движения. Я очень боялась, что он просто скажет: "Уходи".
И вот заходит Бородин и мне говорит: "И что?!" Я говорю: "Алексей Владимирович, я вот хотела вам сказать, что я жду ребенка". Пауза, снова: "И что?!" "Ничего, честное слово, ничего! Я не пропущу ни одного занятия, честное слово, я буду заниматься до последнего! Я рожу на каникулах!". Он: "Ну, попробуй!". И я действительно не пропустила ни одного занятия, с животом сдавала все этюды, он мне дал эту возможность. На восьмом месяце беременности, когда мои однокурсники репетировали и показывали перестановки, я сидела за его спиной и все записывала. И когда на репетиции триста раз повторяли одно и то же, он восклицал: "Невозможно! Ну, куда они пошли?!" - а потом поворачивался ко мне и говорил: "Одна Наташа окружена гармонией материнства!" Нам в человеческом плане повезло страшно! Бородин, как и мы, считает, что рождение детей - это самое важное в жизни женщины. Неважно, кто ты по профессии, если ты можешь это совмещать, дай Бог, чтобы ты это совмещала! Я родила 11 августа, а 2 сентября уже вышла на занятия, ничего не пропустила. Большое спасибо Алексею Владимировичу за то, что я доучилась. Потому что другой мастер сказал бы: "Беременна? До свидания!"
На нашем курсе был уникальный человек - Сашка Минаев. Он пытался поступить уже в последний день, когда провалился у Фоменко. Я сидела во дворике ГИТИСа, ко мне подсел человек с бешеной совершенно энергетикой, бешеными глазами и говорит: "У тебя такие глаза красивые, почти как у меня. Давай знакомиться!" Познакомились. Второй вопрос был: "Где Бородин живет?". Я отвечаю: "Саша, откуда я знаю, где живет Бородин, я видела его один раз в жизни!". Так вот он узнал, что Бородин на даче, приехал к нему и там ему показывался. Алексей Владимирович вспоминает это с упоением, он был в шоке от показа Минаева: тот ему сломал магнитофон, разбил две вазы, отключил свет! В результате Бородин его взял.
Этот Минаев был самым непосредственным из нас. Помню, на первом курсе в сентябре нас, счастливых, собрали в репетиционном зале РАМТа. Сидим, волнуемся, зажатые, скромные. Бородин объявляет: "Ребята! Через неделю мы уезжаем в Германию, и приедем, когда вы нам сможете показать уже какие-то этюды". И тут Минаев говорит: "Ой, в Германию? Алексей Владимирович, а привезите мне "жвачки", пожалуйста! А еще вы знаете, я самолетики собираю…". Мы были готовы провалиться сквозь пол, было так стыдно! Сидят педагоги, которые нас набрали, художественный руководитель, первое занятие, и человек такие вещи выдает! Но по возвращении из Германии, Бородин нам всем привез "жвачек", а Минаеву - модель самолета, которая потом еще долго в общежитии висела.
Курс у нас был многострадальный, многим часто негде было жить, прописки не было, денег не было, но мы были такие счастливые! Это время, все пять лет, я вспоминаю как самое большое счастье в моей жизни!
После окончания учебы Бородин собрал наш курс, и объявил, что все мы остаемся в театре с двумя спектаклями: "Вечер русских водевилей" в постановке Елены Михайловны Долгиной, и "Наш городок". Это было такое счастье! Потом потихоньку все куда-то разъехались… Но костяк - мы, пять девчонок - сохранился! Мы - я, Лена Галибина, Таня Матюхова, Вера Зотова, Ульяна Урванцева - все в одной гримерке до сих пор, уже 22 года! И нам всегда есть, что друг другу сказать, нам никогда не скучно друг с другом! Ансамбль - это главное!
Александр ГРИШИН:
Будучи студентами Алексея Владимировича Бородина, на втором курсе мы ставили отрывок "Палаты №6", где я был занят. В это же время он уезжал ставить спектакли в Исландию, мы не виделись, он приезжал полный энергии, полный сил, желания донести до зрителя что-то новое, свое, смотрел, как мы работали самостоятельно и с другими режиссерами... Нужно сказать, что "Палата №6" - произведение не из легких, и мне дали роль на преодоление себя - роль врача. Мы занимались очень въедливо, дотошно разбирали.. И вот в момент эмоционального накала выбегает ко мне Алексей Владимирович: "Ну ты понимаешь - ну - вот - отсюда ты - а там! А отсюда - и потому что... А там - уже! И вот! Понял?" Я: "Ну, как-то, нет…". "Да не выпендривайся, все ты понял, давай!" Со стороны кажется, что он сказал что-то совершенно непонятное и бессмысленное, но мы понимаем друг друга, и это самое смешное. Разговариваем на одном языке. И когда он говорит: "Ну, ты там, потому что, понимаешь, потому что, вот так!", - ты действительно понимаешь, что он имеет в виду.
Самое ценное, конечно, это его улыбка. Когда он улыбается, это потрясающе. Его улыбка - она и прощает, и говорит о многом. Он может не произнести ни слова, но если он улыбается - он оценил, он видит, помнит, верит. За эту улыбку будучи студентом можно было отдать многое. Будучи артистом тоже, конечно, но сейчас уже несколько другие взаимоотношения, нежели в студенчестве. Если артисты - это дети, то студенты - это как внуки, студентам прощается много того, чего тебе не прощается сейчас. Когда ты студент, ты еще ребенок, а когда ты вырастаешь, ты уже коллега.
За одну беседу я ему буду благодарен очень долго. В свое время у меня были очень сложные семейные обстоятельства, просто было очень трудно. Я решил уходить: вообще из театра, не только из РАМТа. Вся моя жизнь не совпадала с тем миром, который был внутри меня, я разрывался: нужно было зарабатывать деньги, я понимал, что здесь их нет… В общем, сложная ситуация. Я пришел к Алексею Владимировичу со словами: "Я хотел бы поговорить о том, что я заканчиваю свою работу в театре". И он в течение пятидесяти минут, отключив все телефоны, отложив все дела, рассказывал мне обо мне же самом: что будет, если меня не будет в театре, что будет, если я буду в театре, и что театр потеряет и приобретет, что я потеряю и приобрету. Наверное, я вообще никогда так о себе не разговаривал, да еще в этот момент, когда мне это очень нужно было… Такой разговор отца и сына у нас получился. Этот разговор я не забуду никогда.
Алексей Владимирович - потрясающе интеллигентный человек, поработав с другими режиссерами, понимаю, как ценно то качество, которое в нем есть: желание развиваться дальше самому. Эта сила в нем, эта интеллигентность, эта культура внутри него, она не позволяет ему быть "одним из…" Она толкает его выше и вперед. Это желание приглашать других режиссеров, работать с новыми артистами, он очень много ищет - и выискивает по содержанию не только как артиста, но и как человека. Он учится до сих пор и, я думаю, будет учиться еще долго. Глядя на него, хочется развиваться самому: я понимаю, сколько я еще не прочитал, сколько еще не посмотрел… Скажу не тая, может быть, он единственный человек, которому я доверяю в плане своего развития как актера, только ему доверяю. Вот если он говорит, что это хорошо, даже если пятьдесят человек скажут, что это не очень, я ему верю. Я уверен, что он один из тех людей, которые мне хотят только добра. Если он говорит: "Вот так надо", - значит, надо именно так.
Александра РОЗОВСКАЯ:
Моей первой главной ролью в РАМТе стала роль Золушки в спектакле Алексей Владимировича Бородина. Вводили меня в спектакль быстро, и, конечно, как это бывает всегда, было ощущение нехватки времени на репетиции, тем более что спектакль танцевальный. За день до спектакля - внутренняя паника, нервы сдают, в общем безумно страшно и волнительно. В 10 вечера звонок… Телефон не определился… Беру трубку: "Алло, Саша, здравствуй, это Алексей Владимирович Бородин", - у меня внутри все замерло! Первый раз я разговариваю со своим мастером и уже художественным руководителем по телефону. "Сашенька", - продолжает он, - "Дело в том, что мне приходится уехать, и я не смогу быть завтра на твоей премьере, так что звоню извиниться и поддержать тебя". Александр Владимирович сказал, чтобы я перестала нервничать, что у меня все получится, что он мысленно со мной и в меня верит. Такой звонок от художественного руководителя многого стоит. Это говорит о невероятной чуткости, небезразличии, доброте и человечности Алексея Владимировича. Вызывает огромное уважение и благодарность!.. После такой бесценной поддержки паника ушла, спектакль прошел хорошо. Этот разговор я запомню на всю жизнь!
Дмитрий БУРУКИН:
Третий курс всегда очень важен для студента, так как дается распределение и начинается большая работа над дипломными спектаклями. Мне тогда повезло - досталась одна из главных ролей. И вдруг меня утверждают на главную роль в кино, в полнометражном фильме. Было понятно, что нужно делать выбор - кино или спектакль. Я решил пойти к Алексею Владимировичу Бородину поговорить, посоветоваться. Он отнесся к сложившейся ситуации великодушно, с пониманием и поддержал меня в том, что я смогу успеть все и никого не подводить - что для меня было самым важным на тот момент. И вместе с этой поддержкой я кинулся в две важных в моей жизни работы! Спал по 2 часа в сутки, но в итоге выпустил замечательный спектакль и интересный фильм! Если бы не понимание и отзывчивость Бородина, я бы не получил такого бесценного опыта! Спасибо ему!
Александр ДОРОНИН:
Помню, когда мы были студентами третьего курса, Алексей Владимирович должен был уехать за границу, в Рейкьявик, ставить спектакль. Но так получилось, что в зимнюю сессию третьего курса меня и еще одного моего товарища отчисляли. За пропуски занятий - в тот момент появилось очень много работы, мы крутились, пытались заработать какие-то деньги… Одним словом, встал вопрос об отчислении двух студентов. Что делать? Как жить? Собрался весь курс, все педагоги и обсуждали вопрос отчисления Доронина и студента N.
И вдруг на следующий день после сбора курса нам сообщают, что Алексей Владимирович приглашает нас в гости к себе домой. Назначает время, к которому мы должны приехать. Но приехали мы только к полуночи, решив все свои дела на стороне, заработав какие-то копейки , когда уже все его домочадцы видели сны. И сразу с порога, пока мы раздевались, Алексей Владимирович полушепотом начал учить нас уму-разуму: "Как вам не стыдно! Вы же у меня опора на курсе, а вы так себя ведете! Если вы так себя ведете, то как другие себя будут вести!? Я же надеюсь на вас! У меня все мои родные уже спят! Я должен ложиться уже, у меня завтра самолет рано утром, а я с вами здесь…" - в этот момент мы проходим на кухню - "А я с вами здесь! Говорю вам - взрослым людям - какие-то прописные истины о поведении и дисциплине, да еще вдобавок ко всему собственноручно режу бутерброды с колбасой и сыром, готовлю чай! Кстати, будете чай? Какой: черный, зеленый?" Ну, вот как не любить его за это? За то время, пока мы добирались, Алексей Владимирович нарезал два подноса бутербродов. И мы минут тридцать еще посидели, поедая эти бутерброды, взяли их с собой, вышли, поплелись пешком до общежития, молчали... И этот "педагогический прием" и человеческое отношение я запомнил надолго.
РАМТ
"Городские кассы"