Петр КРАСИЛОВ. Без обмана

Сериал "Не родись красивой" близится к финалу, круто изменив жизнь всех своих героев. Исключение - искрометный и циничный бабник Роман Малиновский. Он по-прежнему абсолютно вменяем - ни душевных терзаний, ни стремлений к недостижимым идеалам. Актер Петр Красилов лоялен к своему герою, но жить так же совсем не хочет.

- Как бы вы определили своего персонажа?

- Роман Малиновский - легкий и общительный человек с чувством юмора, зависящим от сценаристов. Неужели все шутки придуманы, никакой импровизации? Бывает иногда. К счастью, нам с Григорием Антипенко, который играет Андрея Жданова, не пришлось приспосабливаться друг к другу. Мы на площадке как-то сразу поверили в то, что мы - близкие и давние друзья. Благодаря этому иногда удается что-то на ходу сымпровизировать.

- Ваш герой - завидный оптимист...

- В этом я с ним солидарен. А вот его чересчур легкое отношение к женщинам - не мое. Видимо, для меня уже наступил тот период, когда знаешь, что за свои поступки надо отвечать. Я понимаю, что могу причинить человеку боль. Я женщин люблю, прекрасно с ними общаюсь, но никогда их не обманываю и стараюсь, чтобы они тоже не обманывались на мой счет.

- Ну хотя бы одеваться модно, как ваш герой, вы любите?

- В отношении моды я безнадежный человек - ношу только то, что удобно. Если моя одежда вдруг оказывается модной, то это просто случайность. У меня нет пристрастия к маркам или дизайнерам. Меня, правда, приглашают на показы, но, я думаю, это связано скорее с тем, что моя физиономия часто мелькает на телеэкране, а не с тем, что Красилов - настоящий модник. Вот мой Малиновский всегда должен выглядеть комильфо. А с позиции человека, который придирчив в выборе одежды, я не всегда так выгляжу. У меня в гардеробе разного хлама достаточно, от треников до маек. В трениках часто щеголяете? В такой профессии, как моя, никогда не знаешь, в какой момент тебя застанет репетиция. А в костюмах за несколько тысяч долларов репетировать попросту неудобно. Работать лучше всего в джинсах, поэтому это моя основная форма одежды. А треники лишними никогда не будут.

- "Не родись красивой" - длинный проект, не жалеете о том, что подписались на очередную многосерийку после "Бедной Насти"?

- Я могу говорить только о приобретениях и никогда не думаю о том, что теряю. Переживать, расстраиваться - зачем? Работа в "Не родись красивой" - это прежде всего опыт, особенно полезный в смысле разрушения стереотипов. После "Бедной Насти"  мне в какой-то момент приклеили ярлычок, что я могу играть только романтичных молодых князей, по уши влюбленных в крепостных актрис. И, может быть, я бы еще долго проходил в таком образе, если бы не Малиновский. Это роль другого плана, с юмором, даже с отрицательной ноткой. К моему персонажу можно относиться по-разному, но я его люблю и считаю, что он сослужил для меня полезную службу.

- Вы бы изменили судьбу своего героя?

- Может быть. Но я не могу этого сделать, да и говорить об этом не могу, потому что тогда мне придется сказать, что с ним произойдет в будущем, а я не имею права. Ведь сериал еще продолжается.

- Скоро съемки закончатся, и ритм жизни, по идее, немного замедлится. Наверное, мечтаете уже о передышке?

- У меня есть отдушина - театр, где меня пока еще терпят и ждут. Закончится проект здесь - начнется что-нибудь там. Думаю, что долго протянуть без работы я не смогу, хотя мы все, конечно, грезим отпуском, мечтаем о выходных. Но как только появляется много свободного времени, когда можно нагуляться, побыть с любимым человеком, навестить родственников или друзей, ловишь себя на мысли, что ищешь повода вернуться на работу. В театр, например.

- Артисты утверждают, что театр для них гораздо важнее кино...

- Театр - это перманентное существование. Ты выходишь на сцену, слышишь дыхание зала, зал тебя чувствует. Есть у тебя эмоции - зал переживает, нет - твоя игра не понравится. Люди, которые не любят театр, говорят, что невозможно смотреть три часа на один общий план. Я думаю, они просто не видели хороших спектаклей. Когда артист выходит на сцену, у него нет возможности сыграть крупный план, нет оператора, нет человека, который выставит свет только на глаза, чтобы было ощущение, что они наполнены. В кино за счет света, ракурса, музыки можно многое сделать. В театре это невозможно. Если ты не живешь на сцене, то тогда и кажется, что это - "общий план" и неинтересный театр. Я думаю, что этот спор между театром и кино будет продолжаться бесконечно. Но сцена в принципе требует куда большего погружения в роль, чем кино. Не очень понятно, как плакать, если на самом деле весело, или шутить, если настроение паршивое. Проблемы - это даже неплохо, их можно использовать. Пусть это обман, зато помогает создать образ. Например, у меня случилась катастрофа в личной жизни, я выхожу на сцену и мне надо сыграть какое-то важное событие. И я могу "подложить" под драматургию спектакля свои эмоции, тогда у меня появятся и слезы, и нужная интонация. Все равно все, что ты играешь, так или иначе примеряешь на себя.

- В театре у вас совсем другие роли: Петя Трофимов в "Вишневом саде", Фандорин ничем не напоминают прославившего вас Малиновского. А вам какая из ролей ближе всего?

- Я не могу выделить какую-то одну, мне с ролями везло. Сейчас для меня важен образ Роберта в спектакле Независимого театрального проекта "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?". Если в какой-то сцене соврешь, дальше будет очень дискомфортно. Нужно быть точным и правдивым, а в конце убедительно сойти с ума. Опять же "Боинг-боинг" Независимого театрального проекта, там моя роль по ситуации отдаленно напоминает жизнь Романа Малиновского. Человек встречается с тремя стюардессами сразу в одной и той же квартире, в один и тот же день... ну про¬сто так получилось (улыбается). Ну и, конечно, Фандорин - знаковая роль, которая позволила поверить в свои силы. Ее можно считать началом моей профессии.

- Такое ощущение, что вы редкий везунчик, которому удается делать в жизни только то, что нравится.

- Это неправильное ощущение. Возможно, кому-то это удается, но мне кажется, что такие люди очень одиноки. Не всегда твои желания совпадают с тем, чего хотят твои близкие. Мы все разные, эта непохожесть привлекает нас друг в друге, поэтому нужно ограничивать себя в каких-то вещах. Хочешь уехать, например, куда-нибудь года на три, сменить обстановку, но не едешь, потому что это ненормально по отношению к близким. Или вот, я ненавижу походы по магазинам, но иногда иду за компанию с женой. Бывает, что через 15 минут я становлюсь раздражительным и стараюсь молчать, чтобы не сказать чего-нибудь обидного. Я сам отношусь к выбору одежды спокойно и поэтому недооцениваю интерес жены. Я обычно просто беру что понравилось, и все, а в ответ: "Что? Как? Куда? Ты же не померил!" И тут ты понимаешь, что обижаешь любимого человека, и идешь мерить, показывать... Без этого никуда - если человека любишь, то стараешься ему подыграть. А если воспринимать то, что не нравится, как некую форму игры и смену настроения, то и от этого можно получить удовольствие.

- Что же все-таки вам не удается?

- Да мало ли что... Не смогу, наверное, самостоятельно трубы в доме поменять. Или вот, я до сих пор не умею водить автомобиль - нет времени научиться. Но когда-нибудь я это сделаю. Очень давно я писал стихи. Я, слава богу, их никому, кроме близких людей, не показывал (улыбается). Но мне это нравилось. А когда понял, что нужно думать о театре и не отвлекаться на требующие фантазии и времени вещи, эта муза куда-то упорхнула. Поэтому, при наличии времени, я бы с удовольствием эту музу где-нибудь поискал. И еще страшно хочется сделать то, на что у меня, видимо, никогда не хватит времени, - махнуть с приятелями на Алтай и сплавиться по реке. Но для этого нужно оторвать себя от людей, которым и так не достается моего внимания. Друзья каждый год ездят на сплав, и каждый год без меня. Правда, говорят, это очень опасно (улыбается).

"Экспресс-газета"