Вино свободы

Новый спектакль Владимира Мирзоева "Эзоп" по пьесе бразильского драматурга Гильерме Фигейредо - смелая и упоительная ода свободе. Часть названия после имени заглавного героя, которая указана в программке, едва ли не важнее первой. Виноград и есть образ свободы - именно за этим запретным плодом тянется человек в мире, где принято говорить иносказаниями. Режиссер неспешно давит гроздь за гроздью и углубляет конфликт пьесы, вливая в старые прочные мехи Фигейредо новое вино с привкусом басен Крылова, "Сказок Гофмана" Оффенбаха и аллюзий на библейский текст.

Это вино свободы и режиссерской трактовки Эзоп выпивает до самого дна. По сюжету после долгого томления в рабстве баснописец наконец оказывается на воле, но вскоре попадает в переделку. На него клевещут, обвиняя в краже золотого сосуда из храма в Дельфах, и приводят обратно к философу Ксанфу - только хозяин имеет право наказывать своего раба. Жители еще не знают, что Эзоп свободен, иначе по законам уже давно сбросили бы его со скалы. Но герой не хочет снова признавать себя рабом, чтобы спастись, поэтому сдается в руки негодующих дельфийцев. Он не умирает во имя свободы, нет. Свобода для него - это возможность делать выбор, в том числе и выбор пойти на смерть. Золотой сосуд здесь одновременно и чаша страданий, и Грааль, и чаша с цикутой Сократа, и кубок на пиру. Эзоп не просит пронести ее мимо, а с восторгом поднимает, выкрикивая перед народом тост за самое главное, что ему принадлежит, и вместе с тем - собственный приговор: "Где ваша пропасть для свободных людей?.."

Евгений Редько не жалеет гротескных красок и рисует образ твари дрожащей, у которой нет никаких прав. Практически весь спектакль Эзоп - на корточках, со сгорбленной спиной, изредка по ходу действия бормочет невнятное "Свобода, свобода…", что по мотиву напоминает хит группы ДДТ (к слову, под эту же песню Редько зажигал вместе с коллегами на вечере 100-летия РАМТа).

Можно подумать, что это существо в капюшоне напрочь лишено человеческого подобия и достоинства. Но в моменты, когда Эзоп остается один на один с женой хозяина Клеей, он выпрямляется. В кульминационной сцене с чашей баснописец полностью расправляет плечи и, не боясь никого, смотрит вверх. Ему не нужна даже любовь, и это причиняет Клее нестерпимую боль. Нелли Уварова тонко играет избалованную женщину, ее героиня ходит по-кошачьи и, кажется, готова расцарапать глаза обидчику, но к финалу взрослеет и переступает через собственные капризы - она обещает остаться вместе с мужем, если тот отпустит ее возлюбленного Эзопа.

Алексей Мясников трактует Ксанфа как недалекого самоуверенного франта, этому философу важны только земные блага и положение в обществе. У Ксанфа есть все: огромный дом, деньги, последователи, жена и любовница, симпатичная рабыня Мелита - Мария Рыщенкова выводит ее из тени на передний план и рельефно раскрывает характер девушки, которая не хочет упускать собственную выгоду. Она ластится, как лиса, к хозяину, мечтая стать его женой. Иногда на ее костюме появляется знаковый лисий хвост. В финале Мелита тоже преображается, внешне и внутренне она становится похожа на Эзопа.

Самое интересное, что трагичная по своей сути постановка получилась комедией. Эзоп то и дело беспокоится, как он выглядит перед зрителями, не заслоняют ли другие актеры его лицо во время диалога. Под расслабленный аккомпанемент инструментального ансамбля разного сорта гитар, фортепиано, скрипки и ударных звучат философские беседы, смех, признания в любви и приказы высечь. Герои развлекаются, поют и танцуют - хореограф Ходоркайте Рамуне подчеркивает звериное изящество, пластически показывая натуру каждого из них. Сценограф Алиса Меликова в дуэте с художником по свету Нареком Туманяном создали басенную винодельню, где режиссер и артисты увлеченно доказывают опьяняющую теорию: каждый человек созрел для свободы. 

Вероника Словохотова // "Независимая газета"