Неумение прощаться

6 июня, в день рождения Александра Пушкина, РАМТ запустил новый театральный проект по "Повестям Белкина". Пять молодых режиссеров в разных сценических пространствах театра в течение года представят свои версии пяти самых известных пушкинских историй. Первым спектаклем проекта стал "Станционный смотритель" в постановке Михаила СТАНКЕВИЧА.
 
На Маленькой сцене РАМТа, почти под самой крышей, вместо привычных стульев - длинные деревянные скамейки, в глубине огромный сундук. На тщательно вымытый пол осторожно выкладывается ковровая дорожка - такие можно встретить в любом деревенском доме (художник Мария УТРОБИНА). Милый молодой человек с добродушным, немного простоватым лицом, крепко прижимая к себе исписанные мелким почерком листы бумаги, ненадолго застынет у порога дома, а потом осторожно пойдет к сундуку. Белкин (Алексей ГЛАДКОВ) не будет вмешиваться в повествование, он лишь начнет его, чтобы потом стать наблюдателем, правда, не отстраненным, а от души переживающим героям.

Рассказывать печальную историю будет сам станционный смотритель - Самсон Вырин. Олег ЗИМА тоже "войдет" в повесть, его герой поначалу будет долго молча стоять в проеме двери, вглядываясь в полумрак зала, словно ища кого-то, потом медленно пойдет мимо зрителей-проезжающих, поминутно останавливаясь, всматриваясь в лица, и спрашивая: "Вы знали мою Дуню?" Кажется, что ему трудно произносить слова, будто он забыл их, а сейчас с трудом вспоминает. Из полубезумного, больного старика, едва воспоминания начинают обретать форму, он превратится в бодрого, энергичного, веселого человека, которого хоть и загоняли проезжающие, но он отчего-то всем рад. А вокруг летает легкой пташкой Дуня (Марианна ИЛЬИНА) - в сияющем белом платье, с алой ленточкой в руках. Она кружится вокруг отца, заставляя его прикинуть на себя наряд. А тот все пытается ухватить ее, остановить этот полет.
 
Рассказ и действие тут легко переплетаются, рождая все новые повороты сюжета. Вот недовольный красавец-гусар (Константин ЮРЧЕНКО) в высокой меховой шапке и шубе нараспашку гневно требует лошадей, но едва увидел Дуню, мгновенно "заболевает", падает на пол как подкошенный. И как ни старается девушка поднять его, он только крепче обнимает ее, утыкаясь лицом то в колени, то в живот. Вот Дуня рассказывает Минскому про дудочку, учит его играть на ней. Мелодия не выходит, обрывается все время. "Медведь на ухо наступил", - шутит молодой человек и показывает этого неуклюжего медведя и как он на уши ему наступал. Дудочка в этой истории - любовь, связывающая дочь и отца, потому мелодия сначала нежная и легкая, становится тише, глуше, чтобы чуть позже обрести новый мотив - уже в любви Дуни и Минского.
 
Трогательная, нежная история все больше обретает черты трагические - сначала едва заметно, когда Дуня перед побегом будет то и дело находить себе занятие: посуду поставить, пуговицу пришить, кафтан отцу залатать, дать указания, как и что делать, и к кому обращаться в случае чего. Она как будто прощается с отцом, но он, кажется, не чувствует этого, видя только непонятную суету и чрезмерную заботу. Осознание потери приходит медленно - и вечером, и на следующее утро он еще надеется, что она вернется…
 
Как мантру будет снова и снова повторять Вырин страшные слова о том, что в Петербурге много таких брошенных дурочек, с которыми офицеры натешились да выбросили. Рыцарем в сияющих доспехах видит себя старик-отец, рыцарем, который идет спасать заблудшую дочь… Грозно потрясая мечом, появится он на пороге дома Минского. "Отдай мою дочку!" - в крике его смешаются отчаянная мольба, боль и гнев. Снисходительно, поначалу мягко, будет гусар оттеснять Вырина, пытаясь объяснить, что он сделает Дуню счастливой. Но отец не хочет слышать, не желает, не верит и только твердит: "Отдай, отдай…"
 
Встреча с дочерью станет роковой: чувствуя свою вину, девушка будет пытаться объяснить отцу, что прежняя ее жизнь скучна и пуста, что сюда рвалась ее душа, что тут он обрела счастье. Но разговора не выходит, кажется, она кричит в пустоту.  И голос ее набирает обороты, становится все более резким, она пробежит от двери к сундуку, где застыл отец, прильнет к нему, попытается говорить мягче…
 
Отец медленно пойдет к выходу, застынет в проеме двери, боясь пошевелиться, достанет дудочку и тихо заиграет на ней. Дуня резко обернется и уже почти бросится к нему, но другая мелодия заставит ее остановиться, она будет метаться между любимым и отцом, пока не потеряет сознание. 
 
В полной тишине будет Минский укачивать свою любимую, меняя ей компрессы. А Белкин, примостившийся тут же на сундуке, начнет лихорадочно искать продолжение истории, но под руку будет попадать все время не то: строчки из "Выстрела", "Метели", "Гробовщика"… Этими забавными поисками Станкевич сбивает трагический пафос, снимает напряжение и одновременно перебрасывает мостик к новым рассказам, которые еще, возможно, не написаны автором.
 
Притча о блудном сыне, которую часто вспоминает Вырин, приобретает тут черты страшные  - история взросления дочери болезненна и для нее, и для отца. Его нежелание отпустить, не дает ей возможности быть до конца счастливой, ее побег, жестокость, нежелание отца принять ее новую жизнь мучают молодую женщину, а отец, так и не простивший дочь, и вовсе опускается, потеряв смысл жизни. Они так и не встретятся больше - Дуня не получит ни прощения, ни благословения отцовского, а Вырин уйдет опустошенный и непростивший. И только тихая мелодия останется навсегда в ее памяти, как воспоминание о счастье…

Анастасия Павлова
"Театрон"