Бутусов раскрыл подноготную семейных разводов на сцене РАМТа

Долгожданная. Пронзительная. Ошеломляюще искренняя. Эти слова чаще других звучат в адрес "Сына" Юрия БУТУСОВА, премьерной постановки в Российском молодежном театре. Именно ей должен был открыться сотый, юбилейный сезон РАМТа. Но из-за болезни артиста спектакль переносили несколько раз. Теперь благодаря одному из самых парадоксальных российских режиссеров Юрию Бутусову и одному из самых горячих литературных талантов Франции Флориану Зеллеру столичный зритель наконец увидел душераздирающую семейную историю, от которой многие не могли отойти еще несколько суток.

В Москве существует почти вся сценическая семья "Папа-Мама-Сын" французского писателя Флориана Зеллера, которого британская газета The Guardian окрестила "самым ярким молодым драматургом нашего времени". В прошлом сезоне в "Современнике" режиссер Евгений Арье поставил "Папу", первую часть психологической семейной саги, с Сергеем Гармашем и Викторией Толстогановой в главных ролях. Теперь в РАМТе появился "Сын" - завершающее звено трилогии - в прочтении Юрия Бутусова с Евгением РЕДЬКО в главной роли.

О том, что известный режиссер будет ставить в РАМТе, стало известно еще в прошлом году. Только тогда его взгляд пал на "Бурю" Уильяма Шекспира. Однако изначальный замысел претерпел существенные изменения и воплотился в Флориана Зеллера, который по глубине образов и драматической точности может претендовать на звание современного Шекспира. "Эта пьеса о Гамлете в каждом из нас", - говорит Бутусов. И с ним невозможно не согласиться.

В центре пьесы - бытовая и слишком хорошо знакомая многим семейная история. Отец ушел из одной семьи, завел вторую. От обеих женщин у него родились сыновья. Старший Николя (Евгений Редько) остался с матерью. Теперь он подросток, учится в выпускном классе. Но в школу ходить бросил, что, естественно, волнует его родителей - Пьера (Александр ДЕВЯТЬЯРОВ) и Анну (Татьяна МАТЮХОВА). Обобщенно-философские отмазы подростка и истерично-надломленное состояние матери приводят к тому, что Николя переезжает к отцу - в новую семью, к мачехе Софии (Виктория ТИХАНСКАЯ) и младшему новорожденному брату. Но теперь-то заживут? Увы, в жизни так слишком редко бывает.

Зеллер сгущает серость вокруг семьи, все сильнее ввинчивая тинейджера в настоящую депрессию. И это не подростковый период, который как-нибудь сам пройдет. А страшное пике, в которое летит молодая душа. Николя быстро теряет румянец юности - его лицо белее смерти, прекрасный возраст - он выглядит гораздо старше своих родителей - и способность говорить. Речь мальчика, как ядовитые шипы: короткие и острые. "Ты не можешь так поступить со мной… не можешь!" - кричит Николя отцу.

"Конечно, я не адвокат, как мой герой Пьер. Но тоже все время работаю, о чем мне часто говорит супруга, - рассказывает Александр Девятьяров, исполняющий роль отца. - Да, пьеса бытовая. Но нашей задачей было правильно преподнести знакомую многим ситуацию, чтобы она как раз не звучала бытово. И ключом стало то, какими родителей видит именно Николя. Поэтому форма повествования такая острая. Она на уровне чувств, а не на уровне мозга".

Юрий Бутусов многое переводит в гротеск и клоунаду. Поклонники режиссера быстро считывают фирменный почерк: "нарисованные" лица, размазанный по ним грим, заостренная пластика, танцевальные вставки и музыкальные ремарки. Оттого подростковая тема, знакомая каждой второй семье, так остро звенит в сознании зрителей.

Если пьесу просто читать со сцены (как это попутно с листа делает Евгений Редько) без всякого дополнительного визуала, она сама по себе способна скрутить душу слушающих. Но Бутусов - гениальный манипулятор человеческими эмоциями. Он включает в спектакль еще одного героя - музыку. И находит для нее два взаимодополняемых воплощения. Одно из которых зовут Человеком, который поет (Денис БАЛАНДИН). Собственно, именно его голос, переходящий от оперного баритона к эстрадно-джазовому вокалу, отражает эмоциональное состояние Николя.

Но и сама музыка добавляет выжигающий подсознательный свет в монохромную сценографию Максима ОБРЕЗКОВА. Это и легкий джаз от Club Des Belugas, и невероятное симфоническое звучание от Ханса Циммера. Музыка работает как моментальный проявитель. Именно благодаря ей зритель без единого слова понимает, что именно творится внутри этих несчастных людей. А потом молча выходит из зала, снимая с лица влажную от слез маску, и куда-то в пустоту произносит: "А ведь такое могло быть и с моим ребенком".

Иветта Невинная
"Московский комсомолец"