Российский академический
Молодежный театр
+7 (495) 692-00-69 (касса)
Театральная пл., д. 2
Эй, Ассоль, висельница!
…Без кавычек аншлаг, без кавычек - в старом добром театральном смысле. Алексей БОРОДИН поставил мюзикл Максима Дунаевского на стихи Андрея Усачева и Михаила Бартенева.
Натурально, по Александру Грину. Зал полон: есть и зрители лет восьми, и студенческие компании. И более того, зал полон воодушевления!
Спектакль похож на честные, как хлеб, отечественные мюзиклы 1970-х времен "Хоакина Мурьеты" и нашенских "Человеков из Ламанчи". Тогда по стране росли тысячи читателей Грина… они-то и превращались потом в героев Петрушевской. А самые продвинутые - в персонажей Сорокина.
Зато с 1990-х мы, как злой мальчик эпохи конструктивизма из записок Чуковского, уже точно знаем: очкарики врут - акул не бывает. Зурбаганов - тем более.
Но и эта истина оказалась не окончательной. Новые дети народились, подростки подросли… И, похоже, Грин воскрес, как Петрушка.
Сценограф "Алых парусов" - Станислав БЕНЕДИКТОВ. Исполинская конструкция из ржавого железа лаконична, обыграна со вкусом. Она - и киль затонувшего корабля, и утес с маяком, и крыши жестокой, нищей, прозябающей у скал деревни Каперна.
Моряк Лонгрен, то бишь Илья ИСАЕВ, более знакомый театралам по фундаментальной роли Герцена в "Береге утопии" Стоппарда, отбивает чечетку: "Бутылка из-под виски годится для записки. Бутылка - замечательный сосуд. Бутылочка мадеры - для поддержанья веры, что нас еще когда-нибудь спасут". Поют все: и тень матери Ассоль (Нелли УВАРОВА), и Священник (Роман СТЕПЕНСКИЙ), защитник странной девочки. (Священник введен либреттистами: у Грина в феерии 1923 года Бога нет.)
Поет сын трактирщика Меннерса (Денис БАЛАНДИН): из грубого и хитрого мальчишки, ненавистника "висельницы Ассоль", он превратился в мюзикле в значимую и обаятельную фигуру. Поет роскошная Байкерша (Мария РЫЩЕНКОВА), хозяйка ночного кабака, куда Ассоль уж было поступила на службу - но в первый же вечер именно там и нашла наконец Грея. (Кто помнит еще сюжет, успокойтесь: блудница, как и святой отец, добавлена к этой истории в наши дни. Впрочем, оба очень сценичны.)
Лучше всех (что логично) поет Ассоль - Рамиля ИСКАНДЕР. В других составах девочку, похожую (по Грину) на звук флейты в реве духовых, играют Александра РОЗОВСКАЯ и Ольга АЖАЖА. Но я видела на сцене именно Искандер - Ассоль-травести, угловатую девочку с мальчишескими замашками. Надменную и рассеянную - как все мечтатели. Храбрую и беззащитную - как любое Чучело в кольце врагов.
У Ассоли-2010 явно больше соблазнов, чем было в 1923-м или в 1972-м. Ее веру во все, что по книжке положено, испытывают на зуб разные обстоятельства. Она и сама зовет себя сумасшедшей. И жестока по-своему. Взрослому зрителю РАМТа жаль влюбленного мальчишку Меннерса: вот такие Ассоли, с архитектурными излишествами души, всегда кого-нибудь протаранят ниже ватерлинии, стоит к ним подойти близко. Притом сами не заметят, как потопили: ведь глядят они вдаль, в ожидании парусов.
Но все же РАМТ тактично, как педагог (не всякому данный в ощущении педагог), говорит в спектакле о необходимости глядеть за береговую линию родной деревни. О том, какой храбрости сие занятие требует. О цене "сбычи мечт" (здесь даже матросы "Секрета" мрачно поют: "Таити?! Гаити?! Мы ждали открытий - а возим селедку в дырявом корыте!"). И говорит именно на языке младших подростков: алый шелк косых кливеров накрывает в финале зал, стриженая девочка с корабликом выходит на сцену…
Так что ежели есть у вас в домашнем хозяйстве ясноглазое существо лет 12-14 - сходите с ним на "Алые паруса". Во-первых, будет ему счастье. Во-вторых… в этом странном тексте, в юродивой романтической традиции, стоящей за ним, все же есть некие витамины. Без них дети здоровыми не растут. Особенно - в наше цинготное время.
Елена Дьякова
Новая газета
Натурально, по Александру Грину. Зал полон: есть и зрители лет восьми, и студенческие компании. И более того, зал полон воодушевления!
Спектакль похож на честные, как хлеб, отечественные мюзиклы 1970-х времен "Хоакина Мурьеты" и нашенских "Человеков из Ламанчи". Тогда по стране росли тысячи читателей Грина… они-то и превращались потом в героев Петрушевской. А самые продвинутые - в персонажей Сорокина.
Зато с 1990-х мы, как злой мальчик эпохи конструктивизма из записок Чуковского, уже точно знаем: очкарики врут - акул не бывает. Зурбаганов - тем более.
Но и эта истина оказалась не окончательной. Новые дети народились, подростки подросли… И, похоже, Грин воскрес, как Петрушка.
Сценограф "Алых парусов" - Станислав БЕНЕДИКТОВ. Исполинская конструкция из ржавого железа лаконична, обыграна со вкусом. Она - и киль затонувшего корабля, и утес с маяком, и крыши жестокой, нищей, прозябающей у скал деревни Каперна.
Моряк Лонгрен, то бишь Илья ИСАЕВ, более знакомый театралам по фундаментальной роли Герцена в "Береге утопии" Стоппарда, отбивает чечетку: "Бутылка из-под виски годится для записки. Бутылка - замечательный сосуд. Бутылочка мадеры - для поддержанья веры, что нас еще когда-нибудь спасут". Поют все: и тень матери Ассоль (Нелли УВАРОВА), и Священник (Роман СТЕПЕНСКИЙ), защитник странной девочки. (Священник введен либреттистами: у Грина в феерии 1923 года Бога нет.)
Поет сын трактирщика Меннерса (Денис БАЛАНДИН): из грубого и хитрого мальчишки, ненавистника "висельницы Ассоль", он превратился в мюзикле в значимую и обаятельную фигуру. Поет роскошная Байкерша (Мария РЫЩЕНКОВА), хозяйка ночного кабака, куда Ассоль уж было поступила на службу - но в первый же вечер именно там и нашла наконец Грея. (Кто помнит еще сюжет, успокойтесь: блудница, как и святой отец, добавлена к этой истории в наши дни. Впрочем, оба очень сценичны.)
Лучше всех (что логично) поет Ассоль - Рамиля ИСКАНДЕР. В других составах девочку, похожую (по Грину) на звук флейты в реве духовых, играют Александра РОЗОВСКАЯ и Ольга АЖАЖА. Но я видела на сцене именно Искандер - Ассоль-травести, угловатую девочку с мальчишескими замашками. Надменную и рассеянную - как все мечтатели. Храбрую и беззащитную - как любое Чучело в кольце врагов.
У Ассоли-2010 явно больше соблазнов, чем было в 1923-м или в 1972-м. Ее веру во все, что по книжке положено, испытывают на зуб разные обстоятельства. Она и сама зовет себя сумасшедшей. И жестока по-своему. Взрослому зрителю РАМТа жаль влюбленного мальчишку Меннерса: вот такие Ассоли, с архитектурными излишествами души, всегда кого-нибудь протаранят ниже ватерлинии, стоит к ним подойти близко. Притом сами не заметят, как потопили: ведь глядят они вдаль, в ожидании парусов.
Но все же РАМТ тактично, как педагог (не всякому данный в ощущении педагог), говорит в спектакле о необходимости глядеть за береговую линию родной деревни. О том, какой храбрости сие занятие требует. О цене "сбычи мечт" (здесь даже матросы "Секрета" мрачно поют: "Таити?! Гаити?! Мы ждали открытий - а возим селедку в дырявом корыте!"). И говорит именно на языке младших подростков: алый шелк косых кливеров накрывает в финале зал, стриженая девочка с корабликом выходит на сцену…
Так что ежели есть у вас в домашнем хозяйстве ясноглазое существо лет 12-14 - сходите с ним на "Алые паруса". Во-первых, будет ему счастье. Во-вторых… в этом странном тексте, в юродивой романтической традиции, стоящей за ним, все же есть некие витамины. Без них дети здоровыми не растут. Особенно - в наше цинготное время.
Елена Дьякова
Новая газета