Драматург, режиссер и прекрасные артисты Молодежного театра попытались "сквозь магический кристалл" рассмотреть мысли и чаяния своих странных, мятущихся персонажей, не задумывающихся ни о смысле жизни, ни о пресловутой "духовной жажде".

Именно абсурд становится главной темой истории про оборванцев. Можно всерьез давать инструкции, как увести чужую жену, и непременно у приличного человека. Ведь жена в таком деле особой роли не играет: важны воротничок, ширинка и носки ее мужа. Или с легкостью присвоить себе целую жизнь - жизнь другого, украв все: от манеры жарить картошку до жениха.

Спектакль Мирзоева вообще качается между низким и высоким, смешным и грустным - режиссер аккуратно монтирует в пьесу два фрагмента других угаровских текстов, делая сюжет более объемным, выводя его за пределы тесной пустой квартирки. Избитой фразы о том, что в итоге, "через три года" все будет хорошо, автор спектакля себе не позволяет. Все будет так, как будет: случай имеет не меньший вес, чем заслуги, а потому, когда кто-то попытается записать все грехи и подвиги в синюю тетрадочку, он непременно ошибется в расчетах. А значит, и не стоит тратить время на вычисление процента справедливости.

Жить в иллюзиях, наверное, проще. Подглядывая в чужие окна, и, пользуясь чужими мужьями-женами, можно ни за что не отвечать. Брать - не творить, особых трудов не надо. Берут все, что плохо лежит.

Эта история о том, как плохо заглядывать в чужие окна. Потому что за окнами чужая жизнь и соблазны: трава, которая у других всегда зеленее, труба - толще, а дым - гуще.

Владимир Мирзоев делает спектакль еще и о герметичном времени, о тесноте внутри него - очень личная и актуальная для него тема. Поэтому так внятно звучит мотив тотального соглядатайства - кто-то незримый ходит за нашими окнами, кто-то невидимый смот­рит на нас…

Любая трагедия может разбиться о подробность рваного носка и рваный носок может стать трагедией. Эти качели "низкое-высокое" задают ритм спектаклю - то страстное танго, то какая-то очень примитивная и обидная жизнь.

В Белой комнате Владимир Мирзоев воспроизвел не столько фактуру советского быта, сколько атмосферу эпохи безвременья. Отсутствие воздуха, перспективы и надежд.

Невозможно не испытывать зависть, глядя на этого "Оборванца" в постановке Владимира Мирзоева. Зависть к тому, как тонко и нежно это сделано, зависть к точному и смешному тексту Михаила Угарова, зависть к легкости, с которой справляются со сложными чувствами актеры, но главное, зависть к зрителю, которому предстоит это увидеть.