Грымов без розовых очков

Еще несколько лет назад на премьере фильма Юрия ГРЫМОВА не было случайных людей. Светскую тусовку разбавляли неприметные люди в дорогих костюмах и часах за сто тысяч евро. Ударники капиталистического труда занимали места, согласно особой схеме рассадки, утвержденной самим режиссером. Торжество пафоса и чванства, отодвигало повод на второй план. Репортеры в своих отчетах говорили не столько о новом фильме, сколько о тех, кто посетил премьеру. Сегодня журналисты вновь удивлены. Выпуская спектакль "Цветы для Элджернона" в Российском академическом Молодежном театре, среди грымовских друзей на премьере не был замечен ни один мало-мальски известный олигарх. Да и круг знаменитых персон ограничился актрисой Верой Глаголевой и театральным художником Павлом Каплевичем. Что случилось с Юрием Грымовым?

- Стал более свободным. Избавился от прежних установок, что на премьеру необходимо приглашать нужных людей, приглашаю - приятных. Кому действительно интересно - сами купят билет и придут.

Да, но в кассе все билеты на ваш новый спектакль раскуплены по январь месяц включительно! Что же делать Вашим друзьям и знакомым?

- Можно позвонить мне, я помогу, забронирую места, но выкупать будете сами. Это принципиальная позиция. Почему я должен бесплатно приглашать пол зала? РАМТ - не мой личный театр. Да и жить в придуманном мире надоело. Знаете, я поймал себя на мысли, что среди моего окружение может оказаться человек, которому я скажу: "У меня премьера раз в пятилетку, приходи", а в ответ услышу: "Старик, как раз в пятницу вечером у меня дача…". Я расстроюсь, знакомому будет неудобно. Зачем это нужно? Раньше я купался в этих иллюзиях, сегодня снял розовые очки. Меня сейчас больше интересуют зрители, магия их эмоций… Знаете, в театре есть скрытая камера, направленная в зал. Отлично видно первые шесть рядов партера. Я наблюдал на премьере, как люди рыдали. И эта открытая, искренняя реакция, самое дорогое, что может быть для меня.

Сон после премьеры более спокойный, чем перед выпуском спектакля?

- Сна не было ни во время репетиций, ни во время прогонов. А после премьеры мы разошлись по домам в четыре утра. Все находились в большом эмоциональном и физическом возбуждении. Тут еще исполнитель главной роли Максим КЕРИН накануне сломал палец на ноге. К тому же, технически спектакль очень сложный, но РАМТ мужественно с этим справился. Сегодня редкий театр готов к неожиданным решениям, я ведь видел, как они бережно относятся к сценическому пространству. Но в нашем случае всё получилось, сложилось. Я доволен результатом. А вопросы из серии: нравится-не нравится, предмет для дискуссии. Меня удивляет, когда кто-то говорит: "Ну, это на книгу не похоже". Минуточку! Если вас интересует книга, возьмите с полки Дэниела Киза. На афише написано: постановка Юрия Грымова - это мой взгляд, мой пересказ. Я существую в рамках: авторская позиция, убедительный рассказ, мой субъективный взгляд. Для меня это идеальная творческая ситуация. А когда люди приходят в театр за книгой, на самом деле, они приходят за своими ощущениями от прочитанного. Простите, но это невозможно. Есть Киз, есть Грымов, и есть вы. В этом треугольнике интересно находиться тем, кто открыт миру. Но в тоже время, я прекрасно понимаю, что люди не всегда готовы принимать другую позицию, некоторые даже выслушать не могут. И пока все мы не научимся быть терпимей друг к другу, никаких внутренних преобразований не произойдет.

Почему вы остановились на малоизвестном авторе, да еще на произведении, которое не так просто перенести в пространство сцены?

- Дэниела Киза мне посоветовали друзья. Книга очень понравилась. В ее основе очень интересное литературное решение - дневник Чарли Гордона, который описывает свое "путешествие" от идиота до гения и обратно. Когда я говорю, что я делаю кино или ставлю спектакль про себя, не нужно воспринимать это буквально. Просто я не могу начать интимно рассуждать о том, что мне не близко. У меня должны быть внутренние мотивации, свои страхи, переживания, запутанности, которые необходимо проработать. И когда мне позвонил Алексей БОРОДИН, художественный руководитель РАМТа и предложил полную свободу действий, я ответил, что хотел бы поставить "Цветы для Элджернона". Он познакомился с рассказом. У него появились сомнения. Я сказал: "Прочитайте роман". Бородин прочитал и решил, что это может быть интересно. Условие было лишь одно, чтобы я задействовал труппу театра. Начался долгий процесс поиска главного героя. Я посетил все репертуарные спектакли, изучил актерские портфолио и, когда выбрал Максима Керина, уже под него начал собирать состав. И знаете, получилось идеальное сочетание дебютантов и народных артистов. Опыление происходит уникально. Народные артисты получают нерв от молодого поколения, а молодые заимствуют опыт "стариков" сцены. Всё искрит и фонтанирует. Идет обмен энергиями, и зал чувствует эти токи.

Максим Керин очень убедителен в роли Чарли Гордона.

- Максим молодец. Большого масштаба артист. Для него роль Чарли - подарок судьбы. Я рад, что он это понимает в 22 года. Он вообще очень цельный человек. Я очень хочу, чтобы у него все сложилось в карьере. Важно не растратить себя, не поддаваться на соблазны сиюминутного успеха. Знаете, как бывает, два дурацких сериала и может сойти на нет все, что так блистательно начиналось.

Перед съемками вы серьезно изучаете детали истории, которую рассказываете. Как погружались в тему слабоумия Чарли?

- Я тесно связан с медициной. У меня достаточно друзей в этой среде. И я, конечно, много консультировался. На репетициях мы с Максимом изобретали пластику Чарли. Важно было не свалиться в кривляния. Сцена же укрупняет. Если бы мы показали заболевание Чарли один в один с тем, что существует на самом деле, зритель бы нам не поверил. Сказал, это позерство, игра. Так что здесь мы прошли по очень тонкой грани. И когда знакомые врачи, которые занимаются такого рода проблемами, посмотрели спектакль, они были искренни в своих оценках. Сказали, что наш Чарли очень достоверный.

Расскажите о режиссерской кухне. Как вы работали над спектаклем.

- Я не считаю режиссуру профессией. Это нечто иное. Скажем, чувственное отображение определенных обстоятельств и сюжетов. На репетициях я действую от общего к частному. Меня интересует главная цель. О чем это произведение, о чем я хочу сказать? Разбирается каждый персонаж, его история. Самое главное, это, конечно, терпение. В кино я могу сделать все, у меня швабра будет играть, поверьте, но в театре невозможно продавить и заставить. Могу только убеждать… Знаете, я не люблю таких актер актерычей, когда чувства прикрываются ремеслом. Ни в одном произведении нет того, чего вы не испытали как человек. Вы не знаете, что такое сострадание? Допустим, у вас его мало, но мы его раскопаем. Вы не знаете, как реагировать на радость или смущаетесь от сексуального возбуждения? Давайте поговорим об этом! Надо все это аккуратно вытащить из артиста. И пока он не присвоит образ себе, пока он не распределится в нем, персонаж не получится. Это очень тяжело физически и морально. Поэтому актерская профессия - это абсолютно человеческий подвиг.

Какую зрительскую оценку на ваш спектакль вы воспринимаете с особым удовлетворением?

- В наши дни существует самодостаточная реакция: "это довольно интересно". Когда мне так говорят про что-то, не важно, мой это спектакль или чей-то фильм, - это очень большая категория. Вы посмотрите, человек ни на секунду не расстается с гаджетами, он все время подключен к информационном потоку. Новости, социальные сети, sms… И если попытаться хоть на секунду выключить его из контекста, ему будет очень больно. Но когда человек вырывается, может быть даже через ломку, потому что его темпоритм нарушен, он вдруг обнаруживает, что умеет плакать, сопереживать. Он вдруг вспоминает, что он ч е л о в е к. Этим спектаклем для меня было важно напомнить, что все мы люди. У нас есть сердце, душа, светлые устремления… Я считаю, плакать в жизни не стоит, нужно плакать в театре, кино и в церкви. Это другого качества слезы. Вы ведь плачете не по артисту или его персонажу, вы плачете о себе, о том, что трогает лично вас. Сегодня это редко происходит, но именно это и есть высшая похвала для художника.

Вы словно бы заранее оправдываете себя перед теми, кому тяжело высидеть три часа в театре с выключенным телефоном.

- Я не оправдываюсь, а лишь замечаю, что современный мир стал более потребительским. Где бы мы не оказались сегодня, мы, как зрители, предъявляем фастфудные требования к искусству. Это говорит об абсолютной растренированности воспринимать что-либо глубоко и серьезно. Мне намекают на то, чтобы я сделал спектакль короче. Простите, но кто вы такой, что считаете возможным предлагать подобное. Кино, впрочем как и спектакль - творчество коллективное. В среднем занято 100-150 человек, которые не только испытывают большие эмоциональные переживания, но и ответственны за все творческие решения, и вдруг приходит какой-то зритель и говорит: "мне бы покороче". Это же не колбаса, которую режут в магазине ровно столько, сколько вам нужно. Люди не желают думать и не пытаются расшифровать автора, вот что обидно.

На интернет форумах, многие зрители, посетившие постановку, просят вас выпустить саундтрек.

- В этом спектакле музыка - отдельный персонаж. Она не просто оформляет эмоциональный образ героя, она является важным элементом повествования. Театр в этом смысле предоставляет широкие возможности для художника. Ведь в кино взять чужую мелодию стоит огромных денег. А здесь все очень приемлемо, авторские отчисления не такие сумасшедшие, поэтому мне удалось подобрать именно то, что сделало музыку еще одним героем истории Чарли Гордона. Вообще в мире столько музыкального материала, который не дошел до аудитории, но при этом, не перестал быть великим. И мне приятно, когда люди открывают для себя что-то новое.

В одном интервью вы определили рай, как "общение с людьми одинаковых с тобой жизненных приоритетов", а что для вас ад?

- Ад - это вранье, это нахождение в другой системе координат. Когда человек формирует вокруг себя бесконечные круги обмана. В один прекрасный момент он сталкивается с правдой и думает, что это и есть ад, но на самом деле, его пребывание в иллюзиях - вот где настоящий ад. Для меня это понятие связано не столько с раскаленными сковородками и кипящим маслом, сколько с переоценкой ценностей. Скажу вам честно, я понял это, когда стремился реализовать свои детские комплексы. Одно время я разъезжал по Москве на "Бентли" и наблюдал, как люди, глядя на меня, думают, что я выпендриваюсь. Я поймал себя на мысли, что слишком увлекся. И нашел в себе смелость и перестал врать себе. Тогда и "Бентли" оказался ненужным.

Какие свои несбывшиеся мечты вам бы хотелось воплотить в своей дочери?

- Расширить территориальные границы своих возможностей. Она сейчас учится во Франции и главное, чего бы мне хотелось, чтобы она жила шире. Не привязывалась к тем условностям, в которых живем мы, взрослые. Мир открыт, нужно лишь понять кто ты есть и не бояться делать то, что тебе интересно.

Денис Захаров
Eclectic