Кшиштоф ЗАНУССИ: "Быть в меньшинстве - моя судьба"

Безумие и гениальность, природа творчества и его непостижимость - таковы главные темы пьесы "Доказательство" американского драматурга Дэвида Оберна. Ее премьера в России пройдет в четверг на сцене Российского академического молодежного театра в Москве.

Ставить пьесу театр пригласил одного из самых известных европейских кинорежиссеров, лауреата Каннского и Венецианского фестивалей Кшиштофа Занусси. Для Зануссии это не первый театральный опыт. В России его любят за симпатию к русской культуре и лишенную экзальтации религиозность.

О творческих планах режиссера, массовой культуре и отношениях России и Польши с Кшиштофом Занусси беседовал Константин Эггерт.

- Почему ваш выбор пал на эту пьесу? Почему вам кажется актуальным поставить ее в российском театре вообще и в российском академическом молодежном театре в частности?

- То, что я попал в РАМТ, это, можно сказать, случайность. Это просто театр, о котором часто упоминают в ответ на вопрос, что интересного есть в Москве. Я заметил, что здесь активная, молодая труппа и такая же публика. Поэтому я принял приглашение этого театра. А пьесу я ставил уже шесть лет назад в Германии. Она тогда была совсем новой и свежей. Потом было снято кино с Энтони Хопкинсом в главной роли. Мне кажется, что это довольно мудрая пьеса. А мне интересно, когда в кино и в театре можно над чем-то задуматься. Пьеса изображает среду ученых, а мне она не чужая - я все-таки физик по первому образованию. Часто мир театра и университета далеки друг от друга, но в моем случае наоборот. Ткань, из которой сделана эта пьеса, ее характер близки человеку кино, потому что в ее основе - психологический реализм.

- Вы начали творить еще в коммунистической Польше. Насколько судьба творчества зависит, на ваш взгляд, от политического режима?

- При коммунизме мы страдали, сегодня страдаем гораздо меньше. Может быть, мы сейчас ближе к нормальному положению вещей. Определенный жанр искусства был очень простым при коммунистах, потому что борьба за свободу - ясный и понятный лозунг для искусства. А сегодня нужно найти более глубокий сюжет, такой подход, чтобы он касался человека, который в большой степени свободен и может добиться большего в жизни... С другой стороны, современный человек не хочет задаваться большими идеями. Не в этом ли трагедия серьезного искусства?

Это было всегда. Большинство всегда искало развлечения, искусства, которое проще, легче. Мы просто об этом забыли. Раньше меценатами были представители образованного меньшинства. Они требовали более изысканного искусства. Сегодня же толпа бросает копейки, которые скапливаются в огромное состояние. Нам кажется, что поп-певец - это великая личность, потому что он зарабатывает миллионы, хотя то, что он делает, можно сказать, мусор. А настоящий композитор по-прежнему живет небогато.

- Вы - принципиальный противник массовой культуры?

- Я бы так не сказал. Я радуюсь, что массы тоже повышают свой культурный уровень. Человек массы постепенно выходит из "ямы", уже читает книги, хотя и плохие, уже слушает музыку, пусть и отвратительную. Но это уже степень развития. Но я не хотел бы, чтобы массы остановились на этом уровне.

- А какова роль элиты - быть замкнутой на самой себе, генерировать идеи, которые когда-нибудь дойдут до масс?

- Если мы закрыты в нашем кругу, мы уже теряем название элиты. Тогда мы уже закрытый клуб. Человек только тогда может считаться принадлежащим к элите, если он бескорыстно принимает на себя ответственность за других.

- Вы - католик. Вам не трудно общаться с вашим коллегами, большинство которых зачастую либо безразличны к вере, либо относятся к ней враждебно?

- Все это правда. Но быть меньшинством - эта судьба, на которую я уже давно согласен. Сейчас хочется делать контркультуру, а не идти с главным течением.

- Вы - член папского совета по культуре. Покойный папа Иоанн Павел II говорил о том, что хотел бы видеть Европу, дышащую двумя легкими, имея в виду традицию западного христианства и восточнохристианскую традицию. Для вас сегодня этот призыв актуален?

- Без Востока творческая сила Запада намного меньше. Всегда было столкновение двух разных элементов, у которых есть и общее, есть и противоречия. Так что, может быть, Запад и нужен России, но Россия точно нужна Западу.

У нее часто другое мышление, другая точка зрения на многие явления. Здесь люди всегда имели собственный взгляд, были готовы не всегда соглашаться на то, с чем все уже согласились. Если говорить о темах российского и польского кино, тема обсуждения недавнего прошлого раньше звучала громче.

- Как вам сегодня видится российско-польский обмен мнениями о совместной трагической истории?

- Это необходимость, потому что забыть это нельзя, это грешно. А надо все-таки понять, что было, и выйти из той отчужденности и недоверия, которая сохраняется между русскими и поляками.

С моей точки зрения, мы должны признать нашу вину, а наш партнер пусть признает свою. Я горжусь тем, что за последние 20 лет поляки осознали, что, хотя мы часто были жертвой исторических обстоятельств, но и сами тоже кого-то преследовали. Мы как свободная нация освобождаемся от иллюзии, что мы - ангелы, а кругом - одни дьяволы. В России в последнее время бытует мнение, что стране не в чем каяться и незачем извиняться... Когда нет самокритики, страна заходит в тупик. На лжи ничего великого построить невозможно. Пока нация не поймет своих ошибок, она не перепрыгнет те препятствия, которые появились у нее на пути. Немцы каются уже полвека, и это не мешает им развиваться и помнить свои заслуги.

- Два года назад в России никто не решился взять в прокат фильм вашего учителя Анджея Вайды "Катынь". Многие считают это показателем того, что происходит в российской культуре, в масс-медиа, идеологии. То, что происходит в России, вас беспокоит?

- Конечно. Если вспомнить время Брежнева, тогда тоже сразу было видно, что страна движется в тупиковом направлении. Но мне казалось, что это в прошлом.

Я беспокоюсь больше всего, когда вижу, как люди, которые ненавидят Россию - а такие на Западе есть - радуются, говорят, что страна опять в тупике. А я хочу видеть Россию полноправным участником европейского концерта.

- Сегодня многие в России разочарованы в демократии и в девяностых годах. Согласны ли вы с мнением, что Россия еще не готова к демократии?

- Разочарование - это детское чувство. Взрослое общество не может быть разочаровано в том, что рай на земле не наступил. Его никто не обещал.

Если посмотреть, насколько люди сейчас живут лучше, чем двадцать лет назад, сразу видно, что нет причин для разочарования.

Европа вышла из голода, холода, болезней благодаря капитализму и демократии, которые отделить друг от друга, по крайней мере надолго, невозможно. Должна быть конкуренция. Она дает огромную энергию для развития любого общества. А если нет свободы, то нет и конкуренции.

Константин Эггерт
BBC Russian