Максим КЕРИН: "Профессия вопроса и ответа"

Первыми театральными наградами Максима Керина оказались премии за роли в дипломных спектаклях - "Золотой лист" и Премия имени М.И.Царева. Этот сезон молодого актера в театре увенчался признанием китайской принцессы - ему была вручена "Хрустальная Турандот". В уходящем сезоне Максим Керин сыграл сразу две главные роли в РАМТе: Чарли в нашумевшей постановке Юрия Грымова по роману Дэниела Киза "Цветы для Элджернона" (его и выбрала Турандот) и Людоедика в спектакле Ио Вулгараки по пьесе Сюзанн Лебо. Получить две такие роли в один сезон - это и для опытного, взрослого артиста огромная удача. Керину же всего 23 года, и в РАМТ он пришел только два года назад, сразу после окончания Щепкинского училища.

- Мания величия не началась?..

- Против мании величия у меня есть замечательное оружие, которое пока действует: я очень требователен к себе.

- Ролей вроде Мышкина не хочется?

- Конечно. Гамлет, Мышкин. Безусловно, такой материал хочется сыграть. Но я живу по принципу: что нужно, приходит, что не нужно, проходит мимо - всему свое время. Этот сезон у меня очень удачный. Огромный подарок мне от Алексея Владимировича Бородина, от Юрия Грымова, от Дэниела Киза - роль Чарли. Она отвечает самым главным моим представлениям о том, что такое актерская профессия. Это профессия вопроса и ответа. У человека после спектакля должны быть либо ответы, либо - лучше - вопросы и сомнения. Что-то должно произойти с тем, как он воспринимает мир. В роли Чарли есть все, чтобы добиться именно такого результата. Ведь этот персонаж в чем-то схож с вышеупомянутыми великими персонажами мировой литературы: и Гамлетом, и Мышкиным. В том, например, что он верит: есть некий идеальный мир. Верит, что наш мир можно попытаться сделать похожим на идеальный - хотя бы в чем-то.

- А вы верите?

- Да.

- Милостыню подаете?

- Да.

- Даже зная все про эту индустрию?

- Да.

- Для многих людей театр - способ внутренней эмиграции. А для вас? Каковы ваши взаимоотношения с нетеатральным миром? Ваши родители, кстати, люди театральные?

- Совсем нет. Но как-то с детства повелось, что они меня никогда не останавливали: на мое высказанное желание стать артистом, они не ответили "сиди дома, учи математику", а, наоборот, поддержали меня. Как поддерживали, когда я с 10 лет ходил в театральные кружки сначала в Доме пионеров, а потом во Дворце культуры в городе Павловский Посад, где я вырос. Во Дворце культуры я встретил одного из главных людей в моей жизни - Вячеслава Чушкина, педагога, который научил меня главному в профессии: трепету перед тем, чем ты занимаешься. И хотя вся система, к сожалению, построена так, чтобы этот трепет убить, но я все еще за него держусь. И если я не смею просить этого трепета у зрителя, то смею ждать, что у моих партнеров он будет. Я еще и поэтому очень рад, что попал именно в РАМТ и именно к Алексею Бородину - в его театре этот трепет сохраняется. Когда смотришь на него самого, становится понятно, как можно и нужно любить театр - без зависти, без амбиций...

- Как можно быть актером без амбиций?

- Если я хочу что-то доказать, и амбиция идет от этого, тогда, конечно, она нужна, ведь она двигает вперед. А есть амбиция пустая, она вредна. Это как ощущение власти у актера на сцене. Когда знаешь, куда ведешь зал, тогда ощущение власти окрыляет, а когда не знаешь, или, что хуже, знаешь, что это направление, как бы точнее сказать, нечестное, тогда от чувства власти хочется скрыться.

- Еще один "наивный" вопрос: говорят, что зал бывает плохой и хороший. Это так?

- Отчасти. Например, на спектакле "Цветы для Элджернона" зал действительно бывает сложный, потому что публика приходит очень разная. Кто-то слышал про модный спектакль Юрия Грымова, кто-то любит роман Киза, кто-то вообще просто так зашел, раз уж в Большой билетов не достал. От того, что состав публики всегда неоднороден, с залом бывает непросто сразу договориться. Но все равно с течением спектакля, с тем, как открывается мой персонаж, как он трансформируется от очень хорошего, но совершенно простенького существа до глубокого, неоднозначного и очень страдающего человека, зал все больше и больше включается в спектакль, и тогда с ним становится легко.

- Людоедик во второй вашей премьере - существо еще более неоднозначное, чем Чарли.

- Да. Там речь и вовсе идет о чудовище, которое сидит внутри каждого из нас. Мой герой, взрослея, постепенно узнает про себя такие вещи, которых сначала совершенно не принимает, потом борется с ними изо всех сил, наотмашь, со всей юношеской страстью, а потом, кажется, и смиряется с ними. Финал-то в этом спектакле открытый. Но, что удивительно, с залом здесь легче партнерствовать, чем на "Цветах", потому что на "Людоедике" публика довольно четко делится на тех, кто сочувствует матери главного героя, стремящейся защитить и предостеречь своего сына от всех опасностей мира, и тех, кто сопереживает самому герою, который мечется, делает ошибки, ищет, страдает, но все-таки пытается прорваться за пределы того уютного и безопасного искусственного мира, что выстроила вокруг него мать, выйти в реальный мир со всеми его опасностями и тревогами.

- Вы верите в чудеса?

- Конечно. Чудо и в моей жизни произошло. И не однажды. Я сидел на репетиции "Скупого" у Егора Перегудова у нас в театре и в перерыве посмотрел, что еще будут ставить. Два названия: "Лада, или Радость" - режиссер Марина Брусникина и "Цветы для Элджернона" - режиссер Юрий Грымов. Я пошел в магазин "Москва", попросил обе книжки. "Лады" не было, и я купил "Цветы для Элджернона", вернулся в театр, где меня сразу же вызвали в кабинет Бородина. И я прямо с книгой и пошел к нему. А там сидел Юрий Грымов, который предложил мне роль Чарли. Разве не чудо? И разве не чудо, что я вообще попал в этот театр? Ведь Бородин в год моего выпуска вообще никого не смотрел - не было показов ни у одного курса в этот год, но дальше произошла целая цепочка событий, казалось бы, случайных, и меня, со второго курса мечтавшего попасть именно в РАМТ, - только меня Бородин и взял в театр. При этом взял просто так - у него не было планов на меня. Я это точно знаю, потому что когда после своего первого сбора труппы я подошел к нему и спросил, какие у меня будут вводы или массовки, он на меня очень грустно посмотрел и сказал: "Вообще никаких". И после этого Грымов предложил мне Чарли, а через месяц после премьеры "Цветов для Элджернона" мы выпустили "Людоедика" на Малой сцене.

- Вы допускаете, что вообще можете перестать заниматься актерским ремеслом?

- Нет-нет! Ни в коем случае!

- Даже если работы в театре не будет?

- Что-то другое придумаю тогда. Это вопрос из разряда: "А что если завтра Апокалипсис?" Не хочется про это думать, честно говоря.

- Есть что-то, что вам так же интересно, как театр?

- Нет. Есть вещи, которые мне интересны, но меньше, чем театр. Я рисую, музыку иногда немножко сочиняю, чуть-чуть пишу, много читаю.

- Вам не бывает скучно с самим собой?

- Совсем не бывает. А если становится скучно, тогда рисую, сочиняю, пишу, читаю - и сразу становится не скучно.

- Какие книги и фильмы вам нравятся?

- Из фильмов я недавно посмотрел "Отель “Гранд Будапешт”", и он мне понравился. Из старого меня очень зацепил фильм "Beautiful" с Хавьером Бардемом. Часто пересматриваю "Парад планет" с Олегом Борисовым, которого я считаю своим учителем в профессии - в том, насколько требовательно он относился к себе и, несмотря ни на какие преграды, все-таки прорывался к тому высочайшему качеству существования в профессии, о котором можно только мечтать. Про книги: я сейчас стал перечитывать Тома Стоппарда, получаю от этого процесса невероятное удовольствие - "Аркадия", "Отражения, или Истинное", "Розенкранц и Гильденстерн мертвы". Я очень тоскую, что Стоппарда мало ставят.

- Вы часто ходите на концерты, выставки, премьеры?

- Последнее время, к счастью, у меня очень большая загрузка в театре, поэтому стараюсь не планировать ничего сверх. Но когда получается, всегда радуюсь.

- Вы человек рациональный?

- Не думаю.

- С кино что-то получается?

- Да. Второй канал снял сериал "Императрица" про Екатерину Вторую, где я играю большую роль камердинера Петра Третьего, серого кардинала всей истории. Причем, представляете, мы снимали это в Вене в тех же залах, где Милош Форман снимал "Амадея". Это на меня произвело огромное впечатление!

- Что еще в кино?

- Ничего.

- Вы ходите на пробы?

- Да.

- Нравится?

- Нет. Хотя я осознаю, что надо быть профессионалом и делать свою работу, а пробы - это моя работа. Но я не понимаю, как меня можно понять по какому-то пятиминутному куску.

Катерина Антонова
"Экран и сцена"