Марфа ГОРВИЦ: "Меня не устраивает любая система"

- Когда к вам на курс пришли с идеей "Молодые режиссеры - детям", стоял вопрос, что это вот детское и нужно угадать "формат"?

- Никто из нас не хотел делать намеренно детский спектакль, все хотели сделать просто хороший спектакль. Собственно, поэтому этот феномен так и сработал. У всех первый опыт, у всех амбиции, и Бородин абсолютно угадал. Я, грубо говоря, перестаралась, и все подумали, что я хороший режиссер, а я просто очень старалась.

- Почему выбрали именно сказки? Сложный такой материал.

- В моем случае это просто: на 1-м курсе Женовач изобрел прекрасное задание - работать со сказками. И, когда я пришла в РАМТ, у  меня был задел с "Барином".

- А в чем смысл такого задания?

- Это первое столкновение с материалом. Сначала этюды, а потом, чтоб ты не сразу нырял в Островского или Шекспира, пробуешь мифы, сказки, фольклор. Во-первых, это что-то, связанное с твоим народом, детством. А, во-вторых, там огромное поле для фантазии. Даже первая фраза сказки рождает огромное количество этюдов. Мы с этой сказкой мучились: там материала на 2 страницы, и артисты смеялись, что у нас будет спектакль на 20 минут. Я текст постоянно переписывала. В общем, там происходила какая-то неадекватная задаче работа. Я еще была беременная и боялась, что плохо соображаю. И поэтому очень старалась.

- А у артистов было доверие к вам, дипломникам?

- Думаю, у каждого был свой опыт. Я человек мягкий, например. Всякое было - и доверие, и жалость, и сострадание ко мне, когда ты на 9-м месяце бегаешь, и скорая помощь была. Не было такого времени года, когда бы мы не репетировали "Барина", шучу я.  Двухмесячного сына мне привозили на кормления.

- Вот это да, жертвы какие!

- У меня не было выбора. Как показывает жизнь, именно в экстремальных обстоятельствах все получается. К Женовачу, я помню, поступала, и мне казалось, что наступил конец света. Это все были моменты моих пиковых возможностей. Поэтому, когда все заканчивается, ты такой уставший, что уже не можешь порадоваться тому, что получилось.

- Но в итоге "детский проект" стал удачным стартом?

- Мне потом много детского предлагали поставить по России… Понимаете, вместе с "Золотой Маской" ты совсем не обязательно получаешь счастливый билет и гарантию хорошего будущего. Все, что я делала дальше, после "Маски", я делала сама. А в Москве такая разнообразная театральная жизнь, что даже театральные люди про многие проекты не знают. То есть получить "Маску" - это не значит, что на следующий день тебе будут звонить все московские театры с предложениями работать.

  - А вы сами следите за тем, что происходит в театральной Москве?

- Я стараюсь. Я вообще человек старомодный и очень страдаю от этого. Прошло уже какое-то название, а я только распечатываю и читаю. Нужно не отрываться от современных процессов и иметь о них свое мнение. И в то же время формировать свой круг названий.

- Помогал ли вам как-то Женовач в той первой работе?

- Он безумно лоялен и всегда может помочь советом. Сейчас как-то неловко прийти к нему и сказать: я зашел в тупик, помогите с разбором. А с "Барином" я приезжала к нему рыдать в кабинет. У него есть кабинет, где все девочки-режиссеры рыдают, и, когда они поступают, он шутя предупреждает: "Девочки, не надо вам поступать, потому что вы не знаете, что есть такой кабинет, где льются невидимые миру слезы".

- Вы говорите - детское предлагают. А где лежат ваши интересы в области театра?

- Пока что мне удавалось бескомпромиссно существовать - я не соглашаюсь на работу ради работы. Это должно что-то экстремальное случиться. Для меня очень важно, чтобы в материале был юмор - то есть человек находится в непростой ситуации и находит силы относиться к себе с юмором. Это и на "Барина" распространяется, и на "Русскую народную почту" (спектакль Балаковского драмтеатра по пьесе Олега Богаева. - Прим. ред.), и вот теперь на "Золушку" (пьеса Жоэля Помра в "Практике". - Прим. ред.). Меня интересуют пиковые вещи, без отрыва от быта, но не погруженные в быт на 100 процентов. Я ценю театральность. Я выбираю такой вариант: по факту все очень плохо, а по мироощущению не так уж и мрачно.

- Какие у вас ощущения от сегодняшнего театра в целом?

- Очень плохие. Меня не устраивает любая система. Почему я здесь, в театре "Практика"? Я имею возможность привести своих артистов, хотя и сталкиваюсь с тем, что все они заняты в театральных проектах и кино. А в репертуарном театре я не могу привести своих. Театр - это всегда вопреки, всегда борьба, он не приносит практически никаких денег, и меня это дико расстраивает. Я отдаю этому много времени, ращу двоих детей и должна вместе с тем думать об их будущем. Мне достаточно просто иметь интересную работу. Но пока что я все это создаю сама. Например спектакль "Сказки из маминой сумки" мы делали вообще вне какого-либо театра и вне бюджета. Собрались по-дружески и сделали.

- Но вы все-таки выбрали эту, а не другую работу, когда в офисе нужно сидеть.

- Но никто и не предполагает, как это трудно - отдавать постановке несколько месяцев и все свои мозги занять только этим. Да, каждый выбирает для себя. Просто помимо того, что это очень интересно, это еще и пропорционально безумно трудно!

- Нет такого, что ваше поколение менее готово к жертвам? Ради искусства.

- Да, мне кажется, люди стали более практичны. И это правильно в каком-то смысле. Главное - жизнь, остальное можно варьировать.

Кристина Матвиенко
Проект "Лучший из миров"