Степан МОРОЗОВ: "Мне кажется, суд ждет каждого из нас"

Российский академический Молодежный театр уже не первый год ведет серьезный разговор со своими зрителями. Вопросы, мучавшие российскую интеллигенцию в XIX веке ("Берег утопии"); различия между политической и внутренней свободой ("Rock'n'roll"); и вот сейчас вечная проблема вины и ответственности - "Нюрнберг" по сценарию Эбби Мана "Суд над судьями". Во всех этих трех спектаклях играет артист РАМТа Степан МОРОЗОВ. Играет анархиста Михаила Бакунина, играет чешского дессидента Фердинанда. А в сегодняшней премьере ему выпала роль главного обвинителя на одном из последних нюрнбергских процессов - американского полковника, оказавшегося в ситуации жесткого выбора...

- Сейчас, все дни до премьеры, вы "гоняете" спектакль порой по несколько раз в день. Не боитесь устать от материала еще до выхода на зрителя?

- Бывает, конечно, сложно, когда одно и то же с утра до ночи, но все равно понимаешь, что это на пользу и твоей работе, и спектаклю в целом. Так что это не самое страшное, что может быть. Всего лишь этап работы. Но уже после первого зрителя дышится легче.

- Почти два сезона у вас практически не было новых ролей, а с прошлого года - работа чуть ли не в каждой премьере...

- Да, я почти два года "отдыхал". И успел очень соскучиться по работе, поэтому за все, что мне предложили, я с радостью взялся. Даже к лучшему, пожалуй, что был такой перерыв - зато сейчас, после "голодовки", я в хорошем рабочем тонусе. И это очень здорово.

- Всего пару недель назад вы выпустили "Денискины рассказы", чем вас заинтересовала роль в спектакле для детей?

- Опыта работы в детском спектакле у меня вообще раньше не было. В принципе. "Денискины рассказы" - мой дебют в этом жанре. И это совсем другой способ актерского существования. Тут все было в новинку. Кроме того, прекрасный материал, отличная команда, - и сейчас я с удовольствием играю. Единственное, хотелось бы, чтобы спектакль шел вечером, а не в полдень. (Смеется). Это ведь еще и первый утренний спектакль в моей жизни. (Не считая, конечно, "Берега утопии", который идет целый день). Так что самое главное - просыпаться вовремя.

- Возвращаясь, к "Нюрнбергу". Как вы отнеслись к самой идее постановки этого произведения?

- Честно говоря, даже не помню, какая у меня была реакция... Фильм "Нюрнбергский процесс" Стэнли Крамера я посмотрел, только когда узнал, что мы будем ставить спектакль по этому киносценарию. Тема войны, преступлений против человечности вряд ли когда-нибудь станет для нас чужой, она всегда будет слишком близка. Плюс, уже после того, как мы начали работать над "Нюрнбергом", такие события начали разворачиваться вокруг... Все оказалось точно ко времени.

- В спектакле вы играете прокурора одного из малых Нюрнбергских процессов - "суда над судьями". Ваши собственные воззрения близки к позиции вашего героя, или же что-то кажется верным и в точке зрения адвоката?

- Под давлением обстоятельств моему герою пришлось изменить свою заключительную прокурорскую речь. Есть в этом некое отступление от себя... Но в целом позиция прокурора мне более чем близка. С другой стороны, адвокат, оправдывая действия подзащитных, цитирует знаменитого американского патриота: "Права она или нет, но это моя страна". Так что какая-то своя правда есть у каждого из героев.

- За время подготовки к спектаклю, наверное, пришлось с головой погрузиться в информацию об этом процессе?

- Конечно. Сейчас появилось очень много фактов, источников, которые раньше были недоступны. Я смотрел в основном хронику и в какой-то момент наткнулся на материалы именно этого процесса - "суда над судьями". Это была подготовленная советской стороной документация для узких специалистов - стенограмма речей обвинителя. Оказалось, что Эбби Манн взял для первой речи адвоката фрагмент из речи прокурора - прототипа моего героя - о необходимости восстановить храм правосудия и выбрать верную меру наказания при определении ответственности каждого. Это было неожиданно.

- Та форма, которую предложил Алексей Бородин для этого спектакля, - политическое кабаре - вам помогает или мешает?

- Сначала было трудно. Ведь такая форма - все, по сути, происходит в ресторане - нарушает все каноны ведения судебных процессов. С одной стороны, достаточно протокольный, сухой и выверенный текст пьесы, а мы - сидим, пьем, едим, танцуем. К подобной форме было трудно привыкать, трудно ее осваивать, переводить этот "небытовой" текст на человеческий язык.

- То есть местами переписывали сам текст сценария?

- Нет. Это была именно актерская задача. Правда, Алексей Владимирович с Инной Савронской долго выбирали перевод и в итоге выбрали тот, что удобнее для нас.

- Какой реакции вы ждете от зрителя?

- Думаю, для каждого она будет своя. Ведь суд - обоюдоострое оружие. Мне кажется, что наш спектакль ставит больше вопросов, чем дает ответов. И каждый зритель делать выводы будет сам.

Судья Хейвуд - главный персонаж спектакля - спрашивает: "Хотелось бы знать, кто будет моими судьями?" Это очень хорошая фраза, которая многое в себе несет. Когда-нибудь суд ждет каждого из нас. Не в буквальном, конечно, смысле.

- То есть спектакль о внутренней ответственности каждого? Или это слишком общие слова?

- Безусловно, об этом тоже. Но еще и о существовании какой-то высшей справедливости. О возмездии за совершенные преступления. Возможно ли оно? И только время покажет, кто на самом деле прав, кто виноват. А может так случиться, что и время не даст ответов. Возникнет очередная трактовка истории, которая убедит всех, что черное это белое, а белое - черное. Поэтому если говорить об идее нашего спектакля, в моей голове пока одни только вопросы.

- Насколько сложно вам как актеру существовать в столь остром материале?

- Когда играешь такой спектакль, ответственность перед собой и зрителями очень высока. Но выходя на сцену, мы стараемся об этом не думать и делать только то, что необходимо в конкретном эпизоде, дальше уже ремесло.

Анастасия Иванова
CHEKHOVED