Владислав ЛЮБЫЙ. Колумб в поисках денег

Сегодня РАМТ - один из немногих театров, где каждый сезон выпускают рекордное количество премьер, удивляя зрителей то "Берегом утопии" -  девятичасовым спектаклем-эпопеей по трилогии Тома Стоппарда об истории русской революционной мысли ХIХ века, то спектаклями Творческой лаборатории "Молодые режиссеры - детям", награжденными в 2011 году специальной премией "Золотой Маски" "За талант, смелость и новое дыхание театра". Как согласовываются на практике полет режиссерской фантазии, творческие задачи и экономические возможности театра рассказал корреспонденту "Театральной афиши" директор театра Владислав ЛЮБЫЙ.

- Как РАМТу удается из года в год выпускать так много премьер?

- Это абсолютно естественное состояние активно работающего театра. РАМТ в состоянии делать значительно больше, чем позволяют наши пространство, возможности и средства. Никто ведь не ставит в театре рекорды ради рекордов. Запланировать можно все что угодно, главное, чтобы этот театральный организм, творческая, хозяйственная, организационная составляющие были в состоянии обеспечить наши планы. Люди в Молодежном работают с полной отдачей. И оказывается, что столько премьер, сколько мы выпускаем, - это возможно.

- Как финансово обеспечить их появление? Где театр берет деньги на постановки? Тем более, что ваш театр не работает в минималистской стилистике, в РАМТе ведь любят костюмные спектакли.

- Да, есть такой стиль - бедный театр. Но это не наш стиль. Вообще я давно понял, что деньги - понятие метафизическое. Управлять надо не деньгами, а энергиями. Если энергетически все сложено правильно, то вдруг откуда-то появляются деньги. Да, государственный бюджет обеспечивает нам базовые зарплаты и элементарную жизнеспособность здания и коллектива в этом здании. Все остальное - это деньги, которые нужно уметь зарабатывать. Существуют институты грантов, институты заказов - государственного, социального, творческого. Везде есть свои деньги, есть средства. Не хочу показаться человеком, который повел рукой - и посыпались деньги. Это все адский, очень нервный, зачастую очень рискованный процесс, потому что мы пускаемся в плавание, часто даже не зная его конечной точки. Каждый раз ты себя чувствуешь почти Колумбом, который отправился открывать какое-то пространство, не понимая, чем это закончится. И еще людей за собой повел.

Есть и такой очень серьезный рычаг, как стоимость бренда. Чем лучше работает театр, чем точнее выстраивает свою стратегию, тем дороже он становится как бренд. И за то, на что меценаты и грантодатели раньше и трех рублей бы не дали, теперь, оказывается, и трех миллионов не жалко. А если мы будем правильно действовать, то через несколько лет и тридцати миллионов не пожалеют. Здесь деликатный, на грани метафизики процесс - происходит постепенная капитализации театрального бренда, и деньги тянутся к деньгам.

Конечно, о капитализации бренда хорошо рассуждать, когда твой театр набирает высоту и его имя прибавляет в стоимости. Существуют растущие бренды, где само имя пока стоит немножко меньше, чем должно, и угасающие - инерция имени огромная, а нынешний театр своему бренду уже не соответствует. Вот ситуация нашего театра: к своему 90-летию он пришел к состоянию молодости.

- Как сейчас работает институт грантов в театральной сфере?

- Грантовая система - реальная конкурентная среда, в отличие от бюджетного финансирования. Здесь ты обязан доказать свою эффективность, обязан предложить рынку очень интересный проект. Но гранты, при всей их полезности и важности, - такая мизерная доля финансирования, какие-то точечные, разовые вещи, они не могут быть системно-определяющим фактором. Главный фактор - бюджетное финансирование. И здесь самая страшная ошибка, которая допускается, она из года в год повторяется, более того, после каждой административной реформы усугубляется: у государства вообще отсутствует подход к финансированию по результату работы - у него существует подушный принцип, принцип финансирования "от достигнутого". Например, сейчас рассчитывается бюджет на следующий год. Норматив расчета для конкретного театра основывается на том, какое финансирование было у этого театра в прошлом году. Получается, что чем больше ты в эти годы работал, тем хуже сейчас тебе самому. Грубо говоря, театр получает 70 миллионов в год. Мы выпускаем десять спектаклей, а другой театр на эти же деньги выпускает два. То есть, чем хуже я работал в эти годы, тем сейчас мне лучше. Полное отсутствие не то что механизмов, а даже понимания ментального рычага, того, что результаты работы должны приводить к увеличению бюджетного финансирования и, наоборот, ухудшение результатов должно приводить к безусловному снижению финансирования. Вот это самое главное, если говорить о поиске идеальной системы поддержки театров. А дальше начинаются гранты, и тут уже ты доказываешь, что твой проект имеет право на существование, что он лучший. Тут уже сугубо конкурентная борьба.

- Закон о тендерах - это как раз та форма проявления некомпетентности государства и неразвитости?

- Это уродливый закон, понятно, что он корректируется и будет корректироваться дальше, но самое ужасное, что он построен на недоверии. Уровень развития государства ведь во многом определяется степенью доверия между разными его субъектами. Считается, что этот закон якобы направлен на развитие предпринимательства. Но на самом деле он развивает только непрофессионализм. Потому что тот, кто вчера сажал помидоры, сегодня приходит и начинает заниматься международными контактами театра. Государство пока ставит во главу угла принцип дешевизны, а не качества.

- Логика развития театра: чем меньше государства, тем лучше?

- Чем меньше государства, тем лучше - это верно для любой сферы. Следует ли из этого, что только антрепренерский театр имеет право на жизнь? Нет, конечно, я вижу серьезные перспективы за такой формой взаимодействия, как государственно-частное партнерство. При объединении государственного и частного интереса может появиться совершенно новый по качеству театр.

- Лет через двадцать вы видите себя в таком театре?

- Мне было бы это очень интересно. Я человек азартный.

- Кто в театре важнее - директор или художественный руководитель?

- В РАМТе, конечно, важнее художественный руководитель. Театры ведь должны быть разными, с разной формой организации, разной аудиторией. По-моему, Россия сейчас как раз созрела для появления хорошего менеджерского театра. Но для больших репертуарных театров единственная оправдавшая себя форма работы - это мощный художественный руководитель во главе процесса. У нас с Алексеем Бородиным бывают серьезные споры, часто мы смотрим на вещи по-разному - я человек очень неудобный, азартный, несговорчивый.

Но есть главное - мы нашли индивидуальный способ сосуществования и сотрудничества. Здесь никто не приносит себя в жертву, просто - уж простите за пафос - каждый из нас понимает, что театр - это форма монашеского служения. Конечно, важно, кому ты служишь, какой идее. К счастью, в моем случае все, что исходит от Алексея Бородина, в целом является тем предметом, которому я готов служить.

Марина Гринева
"Театральная афиша"