Открытая Московская межвузовская конференция "ТЕАТР МОЕГО БУДУЩЕГО"

Стенограмма

Церемонию награждения ведет художественный руководитель РАМТа, народный артист России Алексей БОРОДИН.

Ведущая конференции - координатор образовательного проекта, руководитель Экспериментального центра по работе со зрителями РАМТа Ольга БИГИЛЬДИНСКАЯ

Ольга Бигильдинская:
Дорогие участники сегодняшнего мероприятия! Мы рады приветствовать вас в Российском академическом Молодежном театре!

Сегодня мы бы хотели подвести итоги тому, что было сделано за год, наградить победителей нашего творческого конкурса, провести конференцию "ТЕАТР МОЕГО БУДУЩЕГО", обсудив вместе с вами судьбу молодежного театра и, конечно же, посмотреть хороший спектакль. И начнем мы наше мероприятие с вручения дипломов победителям студенческого конкурса творческих работ "Ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!..". Слово - председателю жюри конкурса, художественному руководителю РАМТа, народному артисту России, Алексею БОРОДИНУ.

Алексей Бородин:
Мы, члены жюри, внимательно изучили все работы, присланные на конкурс, и впечатление сложилось обнадеживающее.

Наш театр называется Молодежным. А что такое молодежь? Это совершенно разные группы людей, у которых свои интересы: одни из них устремляются к чему-то, что их духовно обогащает, и ищут ответы на какие-то вопросы, а другие хотят просто провести время, ни о чем не думая, расслабиться.

Наш театр, РАМТ, направлен не на всю молодежь, а на ту ее часть, которая интересуется театром не как развлечением, а как попыткой контакта между людьми на сцене и людьми в зале.
Студенчество в России всегда было передовой частью молодежи, на нее всегда была надежда, надежда на то, что растет поколение, достойное своих предков. Когда мы ставили "Берег утопии" - а на это нужно было решиться: это три спектакля вместе да еще на таком материале, не всем все же доступном - возник этот вопрос: "А чьи мы потомки?" Потомки ли мы тех, кто уничтожал культуру и продолжает, кстати, с успехом уничтожать, или мы потомки тех людей, которые являются героями "Берега утопии", людей, которые искали смысл в существовании, искали свободу личности в несвободном обществе. Любое государственное устройство находится в конфликте с внутренней свободой человека.

Я глубоко убежден, что здесь присутствующие и еще множество молодых людей, приходящих в наш театр, - потомки именно тех, кто стремились осмысленно пройти путь жизни, что-то взять из прошлого, что-то передать в будущее.

Мы почему-то боимся слова "элита", оно у нас негативный смысл какой-то несет, но вы - те, кто участвовал в конкурсе, и те, кто приходит к нам в театр, это, конечно, элита! И подтверждением нашей правоты являются и этот конкурс, и те встречи, которые уже прошли, и те, которые еще состоятся. Наш театр прилагает все усилия, чтобы мы существовали не для массы людей, а для людей, которые живут осмысленно.

Меня пригласили, чтобы я наградил дипломами победителей конкурса, но я хочу сказать, что все работы - очень достойные. Вообще меня всегда смешат разные конкурсы, театральные в том числе, где определяют, что лучше, а что хуже. Мы, члены жюри, очень серьезно подошли к делу, все прочитали, спорили со страшной силой, и в итоге выбрали, к сожалению, всего пять работ. Наступает торжественный момент.

ЦЕРЕМОНИЯ НАГРАЖДЕНИЯ ЛАУРЕАТОВ И ПОБЕДИТЕЛЯ КОНКУРСА

Ими стали:
• Ксения Брусова, МГУ, филологический факультет (специальный приз "Учительской газеты");
• Ольга Довбыш, ГУ ВШЭ, факультет менеджмента;
• Константин Корецкий, РГГУ, факультет истории искусства.
• Елена Лысенко, РГГУ, факультет истории искусства;
• Софья Петриченко, ГУ ВШЭ, факультет прикладной политологии (победитель конкурса).

Алексей Бородин:
Главный приз вручаю не я, а представитель компании "Инсайт-Лингва/образование за рубежом", руководитель направления "Мальта" Анастасия Лукина.

Анастасия Лукина:
Мы вручаем Вам сертификат на обучение английскому языку в очень хорошей языковой школе на Мальте, Вы сможете там не только обучаться английскому, но и отдохнуть, поплавать, позагорать. Мы желаем Вам успехов.

Алексей Бородин:
Мы очень благодарны, что вы приняли такое участие в нашей работе, в поощрении участников этого конкурса. Я хочу еще раз сказать спасибо всем, кто сегодня здесь собрался, за ваши очень интересные и содержательные работы. Они всем нам, и в частности мне, - большая помощь. Потому что мы театру отдаем всю свою жизнь, и поиск дальнейшего пути для нас серьезное дело. Ваши работы нас очень правильно ориентируют. А главное, что происходит совпадения наших устремлений с тем, о чем вы пишете.

Ольга Бигильдинская:
Алексеем Владимировичем было очень искренне сказано: театр принимает активное участие во встречах со зрителями, нас действительно очень интересует ваше мнение, то, о чем вы думаете, чего вы хотите, что вам в этой жизни интересно. Именно поэтому и создан наш образовательный проект. Нам очень хотелось создать такую дискуссионную площадку, такое место, куда бы люди могли придти добровольно, - те, кому это важно, нужно и интересно. Место, где мы могли бы вместе учиться мыслить, анализировать, вместе духовно расти. Я не случайно употребила такие высокие слова, потому что нам очень хотелось бы, чтобы у нас был хороший, умный зритель, которому было бы важно то, чем мы занимаемся всю жизнь. Спасибо вам за участие в нашем проекте и в нашем конкурсе.

Я приглашаю на сцену одного из членов жюри конкурса Оксану Родионову, которая представляет "Учительскую газету". Она вручит специальный приз Ксении Брусовой (МГУ).

Оксана Родионова:
Я скажу очень кратко, потому что нам нужно обсудить еще много вопросов на конференции, и краткость - одно из важнейших качеств журналиста. Мы вручаем Вам этот приз, потому что нам показалось, что Ваша работа была сделана именно по-журналистски: громадная тема заключена в несколько строчек. Это было очень ярко и здорово. Я надеюсь, что вы будете сотрудничать с нашей "Учительской газетой", которой в этом году исполняется 85 лет, а наш приз - публикация вашего замечательного эссе в нашей газете.

Ольга Бигильдинская:
Я, может быть, повторюсь, на эту сцену сегодня выйдут лишь несколько выступающих, но это не означает, что остальные работы были хуже. Просто мы все сегодня любим, чтобы все было быстро, чтобы разговор был короткий, чтобы мероприятие не затягивалось, поэтому нам бы очень хотелось, чтобы у нас были не просто выступления, а чтобы это был диалог. Если вы хотите поспорить с выступающим - это будет просто замечательно. Тем более, что ведется запись, и я думаю, что этот диалог продолжится дальше. Я приглашаю на сцену победителя конкурса Софью Петриченко, и попросим ее начать следующий блок нашего мероприятия - Открытую Московскую межвузовскую конференцию "Театр моего будущего".

Софья Петриченко:
Я хотела бы поблагодарить свою подругу, которая находится в этом зале, Сашу Стрелову. Благодаря ей и началась моя любовь к театру. Дело в том, что в Высшей Школе Экономики образование строится на том принципе, что мы выбираем сами, что нам интересно, мы можем ходить на какие угодно семинары, факультативы, встречи. У нас есть факультатив, который ведет искусствовед, театровед Ольга Олеговна Рогинская. Саша когда-то привела меня туда, так все и началось. Сейчас я, уже обучаясь на факультете прикладной политологии, пишу диплом о театре, точнее о политическом высказывании современного театра. Тема конкурса была обширная, тем сильнее было мое удивление, когда оказалось, что нужно написать всего две страницы. Еще сильнее я удивилась, когда узнала, что победила. Наверное, всем интересно узнать, что же я такого написала? Я не знаю, как разгадать эту энигму.

Что касается театра будущего. Мы всегда говорим о будущем: в будущем будет лучше, слаще, будет лето, солнце, но игнорируем настоящее. А тот театр, который будет, мы должны делать сейчас. К этому конкурсу я бы применила другой эпиграф - слова лидера движения тартусско-московской семиотической школы "Театр говорит на языке театральности". Способностью говорить обладают только мыслящие существа. Так вот театр должен быть живым и мыслящим. Опять же эта формулировка: "театр должен". Если человек кому-то что-то должен, значит, ему кто-то что-то сделал, и он в ответ должен отдать. Театр и театральное искусство неотрывно от современности. Это одно из самых динамичных искусств, которое привязано к происходящим событиям.

Я пишу в своем дипломе, что театр, будучи частью социально-политической конъюнктуры, влияет на нее и является порождением оной. Говорят, что каждый народ заслуживает тех правителей, которых имеет. Может быть, мы, как аудитория, заслуживаем тот театр, который у нас есть, те проблемы, которые в нем существуют? И мы должны тоже что-то театру отдавать. Театр - это система общения, и театр - это не просто развлечение - это работа. Есть театр думающий, из которого ты выходишь и продолжаешь думать, чувствовать, мыслить о том, что происходило. Я видела спектакль в Центре Мейерхольда, после которого мне захотелось прийти домой и сказать всем, как же сильно я всех люблю, настолько это было сильное впечатление. Я это до сих пор помню.

Что касается проблем российского театра, Россия является страной малообеспеченного театрального предложения. Мы живем в Москве, Москва действительно - театральный город, если мы составим диаграмму распределения театральной сетки по России, Москва займет в ней львиную долю. В Москве - разнообразие стилей, жанров, площадок, она может предложить площадку молодому режиссеру, который может путаться и ошибаться. В провинции такого нет.
Сейчас меняется театральная форма: мы уходим от репертуарного театра к театральным проектам. Интересным является формат, когда театр, театральный дом объединяет под своей крышей различные театральные проекты. Все убыстряется, как уже здесь было сказано, и жизнь театральных проектов убыстряется тоже. Я думаю, что спектакли живут столько, сколько они вызывают у людей отклик. Отмирание каких-то проектов может повлечь за собой возникновение цепочки новых проектов, новых импульсов у аудитории. Аудитории разные, поэтому театр тоже разный. Театр должен быть прежде всего живым и жечь "сердца глаголом", и не только глаголом, но и образами.

Поскольку я не являюсь театроведом, писала я работу о театре как бюджетной организации тоже. Что касается кризиса театра, о котором говорят и пишут, о нем говорили и писали всегда. Мне кажется, кризис театра больше связан не с художественной его частью, не с эстетической, а именно с финансово-управленческой. В театр должны прийти профессионалы-менеджеры, которые превратят театр из убыточного предприятия в экономически эффективное. Театр не должен быть нищим. Меня всегда удивляет, почему в нашей стране считается, что интеллигенция должна быть бедной. Специфика этой работы, этой профессии - это наш культурный багаж, то, что мы строим, создаем вместе. Конечно, надо уходить от государственных дотаций, потому что это превращается в некое "пожизненное пособие" для театров и ведет к их художественной деградации.

Нужны дискуссионные площадки, спасибо вам, что вы такие организовываете. Молодежь у нас совершенно разная, и создать модель идеального молодежного театра нельзя.
Театр должен быть живым, он должен быть театром мгновенного реагирования. Почему в Германии могут в эпоху финансового кризиса поставить спектакль о нем с участием безработных и он имеет успех? Неважно, что этот спектакль может существовать три месяца. Он был актуален это время, люди пришли, завязалась коммуникативная связь между аудиторией и театром.
Театр должен разговаривать. Он не должен просто показывать. У нас такого нет. Художники часто уходят в себя, но опять же важно не что ты ставишь, а как ты ставишь - можно поставить и "Три сестры" про финансовый кризис, вопрос в том, что делается, а чего не делается. Почему?
Я пишу диплом о политическом высказывании современного российского театра. У нас нет сегодня политического театра. Может быть, если вспомнить опыт 20-30-х годов прошлого века и большевистский театр пропаганды - и слава Богу, что нет, но нет театра, который бы говорил на политические темы целенаправленно и узко. Возникает вопрос: есть ли запрос в обществе? Интересно то, что когда грянул финансовый кризис, продажи билетов в театр не уменьшились, а увеличились. И люди говорят, что готовы потратить последние деньги, прийти в театр, и чтобы все в нем было хорошо. Театр не должен быть убежищем, где можно расслабиться.
Тем не менее, театр входит в сферу развлечений, поэтому в нем так мало политического, больше социального, но весь вопрос в том, чего мы хотим? Чего мы хотим, то и будет, таким и будет театр.

Ольга Бигильдинская:
Право начать дискуссию я бы хотела предоставить члену жюри конкурса творческих работ, доценту РГГУ Марии Штейнман.

Мария Штейнман:
Спасибо большое за приглашение здесь выступить. Этот театр давно и, к счастью, взаимно мною любим. Я не буду рассуждать о театре, я хочу поспорить с уважаемой победительницей.
До чего же интересные аспекты прозвучали здесь и сейчас! Аспект первый: театр должен зарабатывать деньги. У России - особый путь, в России театр репертуарный, а репертуарный театр не может выжить за счет сборов. Антрепризный театр - да, он на этом построен. Театр быстрого реагирования как коммуникативная площадка - да, он на это заточен, но театр репертуарный, к счастью, не нацелен на это. Театр, который нас сейчас принимает - РАМТ, МХТ, Малый - это репертуарные театры. "Могучие" театры зарубежом живут либо за счет спонсоров, либо за счет государства. Нет прямой связи между зарабатыванием денег и степенью таланта, того инсайта, который несет театр. Это мое мнение. Возражай!

Софья Петриченко:
Я считаю, что я не говорила о такой взаимосвязи. Репертуарный театр - огромный массив, но есть и то, что находится за ним. А там - огромное количество экспериментальных площадок, хотя они могут быть и внутри. Я говорю это к тому, что театр не должен быть убыточным предприятием, актеры не должны нищенствовать, надо придумать такую систему, которая позволит театру не выживать, а жить. Не думать постоянно, где взять денег на новую постановку. Скажем, у Драматического театра Европы очень хорошие спонсоры, и государство их поддерживает. Когда ведется грамотная работа по привлечению спонсоров - театру легче дышится. Скажем, гастроли стоят очень больших денег, а Лев Додин может себе позволить приехать на месяц в Москву. И сделал всем москвичам потрясающий подарок.

Мария Штейнман:
Отлично. Значит, не то важно, чтобы заставить театры любым способом зарабатывать деньги.

Софья Петриченко:
Нет.

Мария Штейнман:
Отлично. У нас с Молодежным театром почти все отлично. Экспериментальные площадки? На одной из них мы стоим сейчас. Кто в курсе, знают, какие невероятные вещи творятся на Маленькой сцене. Спонсоры? Да здравствуют театры, которым нужно не зарабатывать деньги, а заставлять аудиторию, в том числе и состоятельную, верить в то, что эта аудитория будет еще более уважаема, когда поймет, что бизнес должен помогать театру.

Софья Петриченко:
Мне кажется, что в театре есть люди, которые создают театр, а есть люди, которые управляют им. Нужно грамотное управление. Ведь есть люди, которые поддерживают искусство, скажем, институт меценатства. У нас нет государственной политики в отношении театра, у нас есть финансовая политика в отношении культурных учреждений. Необходимо принять закон о меценатстве, чтобы люди, поддерживающие искусство получали, скажем, налоговые выгоды.

Мария Штейнман:
Итак, мы советуем высоким должностным лицам разработать грамотную, внятную, вменяемую и развернутую программу поддержки искусства с помощью самых разнообразных инструментов.

Софья Петриченко:
Только должны создавать не чиновники, а люди, которые принадлежат к миру театра. То есть принимать должны чиновники, а консультации давать - те, кто принадлежит к театру.

Мария Штейнман:
Я согласна с тем, что да здравствует театр, который поддерживается серьезно и которому не дают загнить, и который сам не загнивает. Я не знаю, заметил ли зал, что у тебя прозвучал необыкновенно важный аспект о том, в чем заключается функция Театра в настоящий момент. Как политолог ты очень четко уловила этот сдвиг. Насколько я поняла, ты считаешь, что театр должен быть идеологически задействован, он должен формировать политический дискурс, политическое поле…

Софья Петриченко:
Я говорила о том, что если в обществе будет запрос, тогда это будет нужно. Умом Россию не понять, да, но почему мы все время говорим о том, что мы какие-то особые? Это уже походит на общенациональное невежество, когда мы не хотим перенимать опыт других стран. Изучая вопрос политического высказывания театра, я прихожу к выводу о том, что у людей не запроса, нет потребности в этом. Вопрос в том, нужно ли, чтобы этот интерес появлялся. Но для меня, как для человека, интересующегося и театром, и политикой, было бы интересно посмотреть, как в театральной форме театр говорил бы о политике, и о каких бы проблемах он стал бы говорить. Потому что театр это очень интересное искусство - синтетическое, синкретическое, то, чему аналогов больше нет.

Мария Штейнман:
А ты смотрела на большой сцене в РАМТе спектакль "Таня"?

Софья Петриченко:
Нет.

Мария Штейнман:
Я очень советую тебе посмотреть, потому что, во-первых, это потрясающий спектакль, а во-вторых, второе действие открывается ровно тем театром, о котором ты упоминала: театр 30-х годов, агитка, Чапаев, Анка и пулемет. И вот у меня вопрос: театр нужно заставлять говорить о политике? Нужно ли формировать в театре готовность создавать политически маркированные спектакли? Или, как следовало из твоего предыдущего доклада, театру присуще откликаться на тенденции в обществе? И тогда всего лишь нужно просто отслеживать те спектакли, которые идут по Москве?

Софья Петриченко:
Театр ни в коем случае нельзя заставлять. Я говорила о гораздо меньшем присутствии политики в театре у нас, чем, например, в Германии. Но это объясняется теми социально-политическими особенностями и той ситуацией, в которой находится общество, а не тем, что там заставляют. Причиной тому является зрелость гражданского общества, вовлеченность людей в политику, у нас этого нет.

Мария Штейнман:
Ты видела в этом театре какие-то спектакли?

Софья Петриченко:
Я смотрела "Отверженные" по Гюго в восьмом классе.

Мария Штейнман:
Я тоже смотрела "Отверженных", правда не в восьмом классе. На самом деле даже этот спектакль по тем временам был в какой-то мере политическим высказыванием. Мы находимся с вами в том театре, который никогда не оделял себя ни от общественной, ни от политической жизни страны. На Большой сцене шли спектакли по пьесам Розова, который тогда, когда они были в первый раз поставлены, производили эффект невероятной силы и апеллировали к тем самым гражданским чувствам. В этом театре ставили пьесы Юрия Щекочихина, и более остроактуальных пьес в Москве не было. В этом театре поставили невероятный не только по зрелищности, но и по многоуровневости спектакль "Лоренцаччо", который, что удивительно, с каждым годом становится все более и более актуальным. И наконец, в этом театре поставлен "Берег утопии", и я очень-очень рекомендую тебе туда пойти, потому что большей связи между поколениями и эпохами, большей яркости и внимания к этим вопросам ни один театр не достиг.
Давайте спросим зрителей, что они думают по поводу театра и политики? Это совместимо, учитывая влияние на общество массовой культуры? Учитывая то, что набирает силу индустрия развлечений… Под силу ли театру конкурировать не с произведениями искусства, а с продуктами?

Из зала:
Во-первых, спасибо за такое активное начало, вопросы, которые поднимаются, действительно, важные и интересные. Театр, конечно, должен реагировать на какие-то моменты, но для этого ему не обязательно становиться постоянным "реагирователем". Если театр чувствует, что эта тема могла бы стать актуальной в настоящее время, почему нет? Ставьте! Потому что помимо политики существует множество других важных вопросов и театр охватывает те из них, которые на данный момент считает важным. На вопрос "ставить или не ставить" отвечает театр, а уже зритель решает, на какую пьесу ему идти.

Ольга Бигильдинская:
Софья сказала очень важную фразу: "Театр должен быть живой". Живой - это разумеется реагирующий, здесь не может быть, мне кажется, другого мнения…

Из зала:
Мне кажется, что театр и политика не то, что несовместимы. Просто театр может быть как развлекательным, так и заставляющим думать. Политический аспект может быть задет, причем не обязательно резким реагированием: сейчас кризис - давайте поставим что-нибудь о кризисе. Может быть, лучше поставить что-то о другой эпохе, но через призму сегодняшней ситуации? Мне кажется, политический аспект в театре должен быть менее заметен, потому что улавливать его или нет - решать должен зритель. А политически-направленные спектакли, агитация - мне кажется, не наш театр.

Ольга Бигильдинская:
Мне кажется, спектакль не может быть только о политике. Мы ставим спектакли о жизни, а жизнь это все: и политика тоже.

Ирма Сафарова, руководитель педагогической части РАМТа:
В свое время Юрий Петрович Любимов поставил замечательный спектакль на политическую тему "10 дней, которые потрясли мир". Это был политический спектакль и в то же время он был необыкновенно театральный, высокохудожественный и очень талантливый. Если о политике говорить на таком уровне - наверное, да. А все остальные уровни бесполезны, потому что театр - это жизнь человеческого духа, как определил Константин Сергеевич Станиславский.

Из зала:
Я хочу продолжить тему, начатую предыдущим выступающим и процитировать Аллу Демидову: "В то время Театр на Таганке был тем клапаном, через который реализовывала себя активность общества". В определенные периоды жизни общества политические темы пронизывают всю его жизнь, и поэтому отклик театра на них естественен. В другие же периоды, скажем, не в эпоху перемен, для театра более актуально искусство ради искусства.

Еще бы я хотела добавить, что если рассматривать спектакли, как - простите - товар, то потребителю нужно сначала доказать, что этот товар ему нужен, а потом уже начинается процесс потребления. То есть можно создать невиданный и неслыханный продукт, в котором нет пока потребности. Но с другой стороны, может быть, духовность общества будет этим продвинута.

Ольга Бигильдинская:
Я хочу пригласить на эту сцену лауреата нашего конкурса Ксению Брусову (МГУ).

Ксения Брусова:
Молодежный театр это альтернатива классическому театру. Поиск новых средств, нового языка, нового взгляда на время и пространство в театральной действительности. Спектакль может длиться несколько часов или целый день. Кто сказал, что итальянская коробка сейчас единственный вариант сценического пространства, а "грядки красные партера", о которых писал Мандельштам, возможно, не станут скоро пережитком прошлого. Яркий пример тому - опыт уличного театра.

Молодежный театр должен обратиться к поиску новых пространств. Рerformance можно создать в самых неожиданных местах: в парке, на улице, в музее. Такие спектакли, созвучные дыханию жизни, открывают новые возможности как для режиссера, так и для актера. Театр можно увидеть во всем, современный театр сам создает вокруг себя творческое пространство, непрерывную цепь образов, открывает новые лица и жанровые формы.

Новое явление в современном театре - вербатим, главное в этом театре слово, помещенное в жизнь. Он заставит поверить зрителя, что творческое начало заключено даже в обыденных вещах. Обычный диалог или поток сознания отдельно взятого человека становятся формой искусства.

Театр - это не только единение со словом, но, прежде всего, синтез искусств. Жизнь ворвется в театр вихрем звуков: свистом ветра, шелестом морских волн, шепотом дождя. Экмелика, так называемая "музыка шумов" давно уже используется в кинематографе, например, в картинах Андрея Тарковского.

С музыкой неразрывно связан танец. Язык движений способен иногда передать гораздо больше, чем слова. Современному молодежному театру необходима культура танца, которая сейчас активно развивается, появляется много новых направлений. Интересно было бы использовать в спектакле элементы хореографической импровизации или даже японского авангардистского танца буто. Танец оживляет постановку, привносит в нее новые смыслы. Танцор - прежде всего актер, который средствами хореографии создает характер.

Молодежный театр - это театр проб и ошибок, которому позволено сочетать несочетаемое и обращаться к нестандартным формам. Как кино заимствовало многие драматические приемы у театра, так и театр может обратиться к находкам кинематографа, к примеру, создать черно-белый спектакль или "немую" пьесу. Из фотографии можно взять принципы построения композиции снимка и перенести их на построение сцены.

Молодежный театр - театр уникальный, потому что утверждает и свободный performance, традиционный подход. Их возможности еще не раскрыты до конца. Открыть их широкой зрительской аудитории - дело будущего.

Молодежный театр уникален еще и тем, что содержит синтез искусств: в нем тесно переплетаются элементы и музыки, и хореографии, и фотографии, и кино.Каждый из нас открывает в молодежном театре свой мир, свой театр еще и в этом состоит его уникальность.

Молодежный театр расширяет постепенно пространство вокруг себя. На одном из форумов, посвященных театру, я прочитала очень интересную фразу: "Я знаю роль, но не знаю, как изломаю текст, раздвигая сцену". Возможно, эта фраза относится не только к молодежному театру, но и к современному театру в целом, театру, который раздвигает границы и выходит далеко за пределы театрального пространства.
Спасибо за внимание.

Из зала:
Меня зовут Саша Стрелова (ГУ ВШЭ).
Я сначала хочу ответить предыдущему оратору, продолжая дискуссию о театре и политике. К политике ведь тоже можно подходить по-разному. Политика - это ведь не только идеология, политика - более широкое понятие, поэтому театр, отражающий политику, это не только агитационный театр.

Я хотела сказать о другом: у театра, на мой взгляд, должна быть воспитательная функция. Предположим, есть в обществе запрос на развлекательный театр, и все театры стремятся его удовлетворить. На мой взгляд, это неправильно. Театр, как и телевидение, и музыка, и другие виды искусства, должен формировать определенный вкус у аудитории. Как? Мы знаем, что это хорошо, а это плохо. Но если все будет таким "середнячковым", то мы не будем знать, что есть что-то иное. Поэтому театр должен выполнять воспитательную функцию, формируя того зрителя, которого он хочет видеть.

Ольга Бигильдинская:
Спасибо! Какого театра Вам недостает? Что театр для Вас?

Из зала:
Театр для меня значит очень многое, в какой-то период он стал просто необходим как вода. Я ходила по два раза в неделю на абсолютно разные постановки. И у меня сейчас есть любимый театр, в котором я нахожу все, что считаю должно быть в театре. Это Школа драматического искусства, Лаборатория Дмитрия Крымова. Этот театр ни в коем случае нельзя назвать театром-развлечением: он умудряется сочетать искусство и глубокий смысл. После него ты выходишь, и как говорила Соня, думаешь-думаешь-думаешь.

На самом деле я сама не сразу поняла, что нужно думать на этих спектаклях, со второго-третьего просмотра я начала понимать, что же скрыто в этих спектаклях. И именно этому еще нужно учиться зрителям, на мой взгляд.

Ольга Бигильдинская:
Есть ли вопросы к выступающей?

Из зала:
У меня самый общий вопрос: говря о Молодежном театре, вы имели в виду молодежный театр как явление и если да, то как вы его определяете? Или Вы говорили конкретно о РАМТе?

Из зала:
Мне кажется, разговор шел не столько о молодежном, сколько о современном театре вообще, об остроактуальных формах, без какой-то привязки к определенной аудитории.

Ксения Брусова:
На ваш общий вопрос у меня будет общий ответ: я говорила о современном театре и, в частности, о молодежном театре как явлении, которое зарождается. Который возможно будет продолжать традиции современного театра. Понятие молодежного театра в данном случае абстрактно и его можно отождествлять с понятием "современный театр".

Из зала:
Анна Григорьева (ГУ ВШЭ). Мне очень понравилось ваше выступление, но у меня есть два вопроса. Во-первых, по поводу цитаты, приведенной вами, по поводу выхода за рамки текста. Я большой любитель классики, и мне очень не нравится, когда начинают выходить за рамки текста, и я не считаю это привилегией какого-то авангардного молодежного театра. Тем более что понятие молодежного театра довольно абстрактно и индивидуально у каждого. Многие молодые люди наслаждаются классическим Шекспиром и Островским, другие ходят на спектакли Крымова, третьи сочетают все это.

И второй вопрос: у вас не прозвучало вашего отношения к современному театру. Как вы к нему относитесь, какие проблемы видите в нем?

Ксения Брусова:
По первому вопросу. В данном случае автор действительно подразумевал выход за пределы традиционного театра. Он говорил, что возможно трактовать классические произведения и трактовать в самом разном ключе: ставить в самых разных жанрах, направлениях, стилях. У меня на этот вопрос двоякая точка зрения, но я ее здесь привожу, как точку зрения возможную.
Мое отношение к театру. Я не занимаюсь театральной критикой, поэтому это и есть мое видение современного театра.

Ольга Бигильдинская:
Ксения, спасибо! А мы приглашаем на сцену Ольгу Довбыш (ГУ ВШЭ).

Ольга Довбыш:
Здравствуйте еще раз. На самом деле, я сделала даже презентацию, но передумала ее показывать, поскольку выступавшие передо мной девушки что-то уже сказали, не хочу повторяться. Это очень приятно, что какие-то мои идеи уже прозвучали, значит, я не одинока в своих желаниях и мыслях. Поэтому я скажу только то, о чем еще не говорили или рассмотрю некоторые вопросы подробнее.

Хотела я сказать об актуальности театра, но не о взаимосвязи театра и политики, а именно об актуальности театральных постановок. По моему ощущению, молодежный театр - театр, который совмещает в себе две вещи: актуальность и свободу.

Если мы посмотрим на современную театральную афишу Москвы или Санкт-Петербурга, уже не говоря о регионах, то большинство спектаклей - это постановки классиков. Даже сегодня вечером мы идем на спектакль по Николаю Васильевичу Гоголю. Я ничего не имею против классиков, классика прекрасна именно потому, что может оставаться актуальной бесконечно. Но если посмотреть, что интересно современной молодежи - это не вечные ценности, о которых говорится в классике, это наши современные проблемы, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни: тот же кризис, тот же конфликт с Грузией, с Молдавией, личностные проблемы, самоопределение в обществе, любовь.

Режиссеры не хотят говорить на современные темы, и это понятно. Постановка того, что уже ставили до тебя, автоматически ставит спектакль в ряд с уже существующими интерпретациями, которые можно использовать как некие ориентиры для собственного творческого поиска. А постановка нового текста - это, по сути, его перевод на язык театра, перевод существующей проблемы на театральный язык.

Наши режиссеры, а по большому счету и наше общество обходит неудобные темы стороной, потому что у нас, мне кажется, до сих пор существует такое представление о театре, что театр - храм искусства, в который как можно мерзость современной жизни, неудобные, некрасивые проблемы выносить? Я считаю, что это неправильно, потому что театр должен нести и воспитательную функцию, здесь я согласна с Сашей Стреловой. Если театр через язык театральности будет нести эти проблемы аудитории, в том числе и молодежной, это даст возможность людям взглянуть на эти проблемы по-другому, осмыслить их и прийти для себя к какому-то решению.

Хочу сказать несколько слов о языке в театре. Многие считают, что современный язык в театре невозможен, невозможно произносить со сцены какие-то жаргонные слова или нецензурную лексику. Я считаю, что если это сделано к месту, это может возыметь очень сильное эстетическое воздействие. Например, я писала в своем эссе о спектакле эстонского театра, который мне очень понравился, - "Г.Э.П.". Молодые актеры современным языком говорят о том, что волнует их - об угрозе исчезновения эстонского народа из-за снижения рождаемости. Они говорят об этом очень резко, используют нецензурные слова, резкую критику в адрес правительства, все это использовано обоснованно и к месту. Я наблюдала на этом спектакле за реакцией зрителей: все старшее поколение, воспитанное иначе, просто морщилось, а молодежь внимала, и я по своим ощущениям скажу, что мне было очень интересно. При этом спектакль вовсе не пропагандистский или идеологический. Наоборот идет поиск своего "я", тонкое рассуждение о том, что же такое нация, самосознание, самоопределение себя среди людей той же национальности.

Я хотела бы сказать о том, почему редки постановки на современные темы. Говорят об отсутствии качественных театральных текстов, об отсутствии новой драмы. При этом под новой драмой я понимаю не то, что пьеса написана сейчас, а то, что она фиксирует происходящие здесь и сейчас события. И сейчас новая драма - это не попытка осмысления событий сегодняшнего дня, а именно их фиксация.

Я совсем не против постановки классиков в театре, но в современной форме, как например, постановки Някрошуса или Бутусовский Гамлет в МХТ. Но если бы эти режиссеры взяли бы, например, новую драму - это было бы прекрасно. Это была бы та синергия, которая позволила бы театру выйти на новый современный уровень.

Я сначала написала работу, а потом узнала о том, что организуется в рамках проекта "ТЕАТР+". Встречи со зрителями - по-моему, это прекрасно. Потому что если мы рассматриваем тот театр, который подразумевает некую интеллектуальную работу, театр как некий интеллектуальный труд, интеллектуальный "драйв", то неподготовленный зритель, мне кажется, не всегда может считать то "послание", которое хотел бы донести до него режиссер. Поэтому эти встречи очень важны, и было бы здорово, если бы они проходили до спектакля тоже. На них можно было бы организовать некое обсуждение "около" спектакля, просто чтобы подготовиться. Но и встречи постфактум - тоже очень важны как для зрителя, так и для режиссера, актеров.

Еще хотелось бы сказать следующее. Молодежный театр должен выходить на взаимодействие с другими видами искусства. Сейчас уже многие режиссеры, например, Жолдак, используют взаимодействие драматических актеров с видеорядом - это в разы сильнее влияет на зрителя.
Современный молодежный театр должен искать пути взаимодействия с современными видами искусства, например, с хип-хопом. Я знаю, что такой спектакль сейчас пытаются поставить в Перми. Не знаю, насколько это будет здорово, но этот эксперимент очень важен.
В заключении хочу сказать, что молодежный театр, как здесь уже говорили - это площадка для дискуссий, возможность мыслить, ловить интеллектуальный "драйв" и возможность получать ответы на какие-то вопросы.

Ирма Сафарова:
Скажите, пожалуйста, как вам кажется, почему режиссеры ставят классиков, а не современные пьесы, и второе, назовите мне современную пьесу, которая была бы интересна для постановки?

Ольга Довбыш:
На первый вопрос я уже ответила в своем выступлении. Во-первых, в современных пьесах часто говорят о неприятных, неудобных вещах. Например, пьесы о наркоманах или лицах без определенного места жительства…

Из зала:
"Роман с кокаином" у нас идет.

Ольга Довбыш:
И все-таки это единичное явление.
Почему ставят классику, а не новые пьесы? Я уже говорила, это гораздо проще - ставить то, что поставлено было до тебя много-много раз. Множество уже сыгранных постановок задают некие ориентиры для постановщика, а в случае с новой пьесой стоит вопрос ее перевода на театральный язык. Во-вторых, мне кажется, что наши режиссеры избегают постановок на современные темы, желая говорить на какие-то более удобные и эстетически приятные темы.

Алла Лисицина, педагог РАМТа:
Вы знаете, театр существует не одну тысячу лет, и все те проблемы, которые существуют в обществе на сегодняшний день, давным-давно описаны. И проблемы Ромео и Джульетты, и проблемы Короля Лира, и проблемы Гамлета - есть в наше время.

Вопрос для дискуссии: может ли классика прозвучать современно? Нельзя сказать, что да, это было красиво, а теперь это не та тема. Темы остались незыблемыми: любовь, ненависть, ревность, предательство… (Из зала: …и даже конфликт с Грузией.) Это всегда было, есть и, я думаю, будет пока существует человечество.

Из зала:
Скажите, а проблемы глобализации тоже были тысячу лет назад?

Алла Лисицина:
Конечно, были, потому что человечество развивалось из маленького общества в города и государства.

Ольга Довбыш:
Я хочу сказать, что я ни в коем случае не против классики, я к ней прекрасно отношусь. Я говорю о попытке, может быть, даже через классические пьесы говорить о каких-то современных вещах, современным языком и в каких-то наших современных координатах. Например, я говорю о том, чего пока мало в России, но довольно популярно в Германии: переписывать классические произведения современным языком. У нас идет такой спектакль как "ОбломOFF" - и это, как мне кажется, очень интересно.

Оксана Родионова:
Не хочется вам возражать, вы очень хорошо говорите, но я все же возражу по поводу того, что классику ставить легче. Да в тысячу раз сложнее! Когда уже все слова сказали, все формы придумали, а нужно придумать что-то новое в этом роде - это в тысячу раз сложнее.
А что касается вопроса о том, почему не ставят современные пьесы, у меня тоже есть ответ: мне кажется, сложнее современность превратить в театральное действо, перевести на язык искусства.

Ольга Довбыш:
В этом же и интерес!
А по поводу сложности постановки классики: часто получается как? Из-за того, что были уже тысячи постановок прекрасного Чехова или прекрасного Шекспира, режиссер пытается выискать в пьесах что-то новое, это не выходит, он вынужденно повторяется. И порой смотришь спектакль, в котором видны потуги режиссера найти что-то новое, которые не увенчались успехом. Так почему же не взять пьесу того же Николая Коляды о современных проблемах и поставить ее так, как никто не ставил до тебя, потому что ее в принципе никто не ставил до тебя.

Из зала:
Простите, но вы же сами говорили о том, что нет качественных текстов? Они только фиксируют какие-то вещи, но не выводят их на какой-то уровень обобщения. И чтобы обратиться к каким-то современным проблемам, нужен материал, а если материала нет?

Ольга Довбыш:
Вопрос не в том, что нет материала, а в том, что на него нет спроса. Как со стороны режиссеров, так и со стороны современных драматургов, которые не слишком заинтересованы, чтобы писать для театра. Опыт прекратившего свое существования фестиваля "Новая драма" сказал о том, что мало найти хороших драматургов. Молодые и талантливые есть, есть те, кто пишет хорошо. Тот же Николай Коляда проводит ежегодно фестиваль современной драматургии "Коляда-plays" и международный конкурс драматургов "Евразия". Эти мероприятия доказывают, что тексты есть, но нет желания режиссеров их ставить - с одной стороны. А с другой стороны, наши молодые драматурги больше заинтересованы писать для телевидения или для медийных проектов, где они получат более быстрый отклик, чем пытаться найти точки соприкосновения с режиссерами.

Из зала:
Как вы относитесь к тому, что иногда приходишь на классику, а видишь на сцене исключительно фантазию режиссера? Ты прочитал произведение, настроился, пришел, а ничего общего с книгой, может быть, кроме смысла, нет! Может быть, тогда это называть как-то по-другому?

Ольга Бигильдинская:
На самом деле, мне кажется, это вопрос к качеству постановки все же. И не имеет отношения к теме нашего обсуждения.

Из зала:
Вы говорили о том, что современную постановку проще поставить, чем классику. Упоминали Жолдака, а ведь почти все уходят с его постановок.

Ольга Довбыш:
Мне кажется, это прекрасно, что все уходят с его постановок. Это значит, что театр воздействует, причем с такой силой, что "неподготовленный" зритель не выдерживает. Если мы посмотрим на спектакли Жолдака, это же эмоциональное воздействие в чистом виде: крупные планы на экранах, громкая музыка, хлопанье дверьми. Причем в основу, например, "Федры" легли два античных мифа, то есть классический из классических текст, но постановка, по-моему, прекрасная!
Спасибо!

Ольга Бигильдинская:
Мне очень хочется разбавить наш цветник и пригласить на эту сцену Константина Корецкого (РГГУ).

Константин Корецкий:
На самом деле, это мой первый опыт публичного выступления, поэтому, если станет совсем неинтересно, вы мне просто намекните.

Сначала я хотел бы высказать свое мнение по поводу соотношения классики и новой драмы. Было сказано, что на фестивалях новой драмы были найдены хорошие драматурги. На самом деле эти конкурсы показали, что новой драмы нет. Есть некий лейбл, но он себя не оправдывает. Даже те хорошие драматурги, что были найдены, которые занимают призовые места, на самом деле просто соответствуют современной драматургии.

Проблема нового текста, не просто актуального, поскольку классика тоже может быть актуальной, в том, что в нем должен быть современный контекст. Когда мы говорим про новую драму - это в первую очередь современный контекст. Но одного его недостаточно, чтобы драматургия стала хорошей. А победители фестивалей новой драмы являются просто хорошими современными драматургами, как уже названный здесь Сигарев. Его "Гупешка", "Пластилин", другие его пьесы много путешествуют, они востребованы, в России есть театры, которые занимаются непосредственно такими спектаклями: Центр Рощина и Казанцева, Театр "Практика" и т.д. Братья Пресняковы ставятся в Англии. Это говорит о том, что если текст хороший - он будет востребован, но, к сожалению, современная драматургия оставляет желать лучшего. Многие замечают в ней отсутствие сюжета, авторами пьес зачастую выступают те, кто ни разу не был в театре, - в результате получаются абсолютно несценичные тексты, краткая форма является частым недостатком, выделяются обычно пограничные состояния человека, экстремальные проблемы.

Я очень удивлен тем, что попал в число лауреатов. В своей работе я эмоционально выразил свое отношение к современному театру, 90% моей работы было посвящено моему личному отношению.

Ольга Бигильдинская:
Она была достаточно конструктивной.

Константин Корецкий:
Наверное, я этому не удивлен, поскольку первое мое образование - математическое. Тем не менее, ту часть моей работы, которая была несколько личной, мне не хотелось бы сейчас озвучивать. Оставшаяся часть моей работы состояла в неких пожеланиях Молодежному театру, тому, который я себе представляю.

В первую очередь, когда мы говорим о молодежном театре, мы должны понимать три аспекта. Во-первых, зрительская аудитория, которой является молодежь. Причем молодежь качественно отличается от немолодежи. Второй момент: молодежь как автор - это и актерский состав, и молодые драматурги, и молодые режиссеры. Третья часть работы молодежного театра должна заключаться именно в организационной работе, потому что информационное пространство студенческой театральности абсолютно неразвито. В каждом университете существует по какому-нибудь театральному кружку или студии, но они никак не общаются, испытывают ряд проблем: отсутствие площадок, отсутствие профессионалов-мастеров. Мне кажется, молодежный театр обязательно должен заниматься организацией именно студенческой театральности. Когда я писал, я не знал еще об этой замечательной программе "ТЕАТР+", и когда узнал, что во многом повторился с ней, обрадовался, что мои мысли совпадают с тем, что уже реализовывается.
Когда мы говорим о молодежи-зрителе, я хотел бы ограничить возрастные рамки: от 13 до 22 лет. Просто в 22 года человек прекращает свое образование и выходит во взрослую жизнь. Хотя этот период можно продлить и до 30 лет, потому что сейчас, несмотря на то, что современная молодежь очень быстро взрослеет физически, самоидентификация занимает более длительный срок.

Что выделяет молодежь? Во-первых, сформированные личности, но с гибкими нравственными ценностями, подверженными различным влияниям. Небогатый жизненный опыт. Порывистость, неустойчивость, желание, нетерпимость, дерзость, усугубляемые переживанием амбивалентности социального статуса: с одной стороны, они уже не дети, а с другой - еще не взрослые. При этом из детства остались еще потребности в развлечениях и играх, поэтому эмоционально-нравственное самоутверждение уживается с поиском развлекательного содержания.

В этом возрасте начинается поиск самого себя, поиск индивидуальности и социального статуса. Именно в этот момент на них начинает оказывать влияние массовая культура. С одной стороны, она помогает молодым людям отгородиться, как бы защититься от сложных жизненных проблем, так как массовое искусство и выполняет компенсаторные и развлекательные функции, пропагандирует эскапические переживания. Те же сериалы ведут к тому, что человек оказывается в кругу вымышленных условий, которые похожи на реальный мир, но предсказуемы, и из-за этого человек не чувствует никакого напряжения. Но при этом вся его реальная жизнь начинает складываться из стереотипов, что весьма негативно влияет на формирование личности в целом.

Массовая культура подменяет истинные ценности другими, создает из молодежи потребителей, она обволакивает молодежь. И пока я сидел, ждал своей очереди, у меня родилось сравнение: любой молодой человек похож на гусеницу, которая в будущем должна превратиться в замечательную бабочку, летать и наслаждаться жизнью. А тут приходит массовая культура и обволакивает гусеницу коконом. Причем эта куколка защищена, я просто не очень разбираюсь в биологии, просто видел на огороде, что она действительно производит впечатление защищенности. Массовая культура как бы отгораживает человека от реального мира, шепчет ему какие-то свои ценности, в этой куколке человеку комфортно и в ней он остается навсегда. Но как мы все можем заметить: быть бабочкой гораздо приятнее. И вот я считаю, что театр может помочь человеку превратиться из куколки в бабочку, он может помочь построить социальные связи, научить человека смотреть на мир и пытаться его понять.

Я считаю, что молодежный театр должен четко представлять себе, что такое молодежь, чем она принципиально отличается от взрослых, за счет особого восприятия мира, за счет отсутствия опыта. С другой стороны, массовая культура отчасти уже завладела умами молодежи. Молодежный театр должен играть на той же территории, вклиниваясь между молодежью и массовой культурой.

Конечно, существуют очень разные театры. Психологический театр может быть интеллектуальным (как у Льва Додина) или эстетическим (как у Петра Фоменко). Это может быть игровой театр: ритуальный и архаичный как, например, у Васильева или совершенно другой. Театр всегда должен жить в диалоге, но диалог может быть разным. Это может быть прямой диалог, это может быть привлечение зрителя как свидетеля, очевидца. Я считаю, что театр может быть разным, главное, он не должен поддаваться желаниям зрителей, которые отчасти диктует массовая культура. Он должен в первую очередь заниматься искусством, развивать свое направление, и отчасти - отгородиться. Конечно, он должен думать о том, как его будет воспринимать зритель, но в первую очередь он должен сконцентрироваться на своих внутренних эстетических и этических ценностях.

Молодежный театр должен занимать принципиально другую позицию. Он должен пытаться помочь молодежи: понимать, какие у нее проблемы, какие вопросы ее волнуют.
Вторая часть моего доклада - молодежь как творец. Одно из моих предложений - создать альтернативный конкурс драматических текстов с определенными условиями: современный контекст, действующие лица - молодежь, ограничение экстремальных ситуаций, и тогда может быть автор станет задумываться не только над событием, но и над сюжетом. Это первая часть плана. Вторая часть - приглашаются молодые режиссеры для работы с пьесами-победителями. И потом, естественно реализовать. Это будет очень интересно, потому что как я писал в своей работе, мне очень понравился спектакль Евгения Каменковича "Страх и трепет", который идет теперь в РАМТе. И самое удивительное, что когда я писал об этом, я не знал, что он здесь идет.
Вот вкратце я рассказал свои пожелания, главное, чтобы вы их услышали, а вы их услышали, когда читали мою работу. Мне бы хотелось ответить на какой-нибудь вопрос, потому что рассказывать я не очень люблю.

Из зала:
Мне кажется, была поднята очень важная тема, и мне показалось, что два ваших высказывания друг другу противоречили. Где вы проводите грань между массовой культурой, театром и молодежью?

Константин Корецкий:
Мы не можем отбросить массовую культуру, потому что она уже в голове. Мы должны играть на ее поле. Мы должны принять ее условия, войти в эту площадку, и мы должны играть и с молодежью, и с массовой культурой. Только мы находимся на другом уровне рефлексии, потому что мы видим и массовую культуру, и молодежь. Мы должны говорить с молодежью на языке молодежи. Театр должен занимать позицию "старшего брата": с одной стороны, мы понимаем друг друга, это еще не следующее поколение, с другой - к нам прислушиваются, потому что мы обладаем большим опытом. Я не говорю о том, что массовая культура является злом, к которому мы не должны притрагиваться, нет, мы должны знать своего врага в лицо. Мы должны знать массовую культуру, чтобы развернуть ее негативное русло в другую сторону.

Из зала:
Как мы, молодежь, те, кто попадает в ограниченные вами рамки - до 22 лет, можем участвовать в этом процессе? И почему вы так нападаете на массовую культуру?

Константин Корецкий:
Я еще раз повторюсь, что в 22 года среднестатистический студент попадает из общежития в реальный мир. По себе помню. Но поскольку процесс самоидентификации сейчас действительно затягивается, я продлил этот срок до 30 лет. К массовой культуре я отношусь не негативно, я иногда смотрю телевизор. Иногда я посещаю антрепризный театр и вижу там отпечатки этой массовой культуры, как культуролог я изучал это явление, и просто очень много видел негативного влияния.

Ольга Бигильдинская:
Можно я отвечу? Мы назвали наш проект студенческим, и вы видели, много мероприятий прошло в этом году, на многие из них была запись. Звонили люди и записывались: и среди них были и школьники, и пожилые люди. Почему мы все же назвали проект "студенческий"? Потому что изначально ориентировались на вас, вы должны были составить основную масса его участников, потому что вы в таком возрасте, когда готовы весь мир перевернуть, вы та сила, которая будет строить наше будущее таким, каким вы хотите его видеть. Но совершенно неправильно ограничивать молодежь от остального мира. Последняя встреча у нас была посвящена спектаклю "Таня" и на ней было несколько очень пожилых людей. И я была очень рада, что не была только молодежная аудитория, потому что соприкосновение с людьми разных возрастов - очень важно. Иногда бывает очень важно услышать такие вещи, которые вы никогда не услышите в своей среде, среди сверстников. Алексей Владимирович правильно сказал: что молодежь - это совершенно разные группы людей. Может, человек и в 90 чувствует себя молодым. Молодость - это в голове. А еще среди нас может оказаться 10-летний человек и он может такое сказать, что вы запомните на всю жизнь, потому что это другой взгляд на происходящее.
Последний человек, которого я приглашаю на сцену: Елена Лысенко (РГГУ).

Елена Лысенко:
Здравствуйте! У меня есть презентация, и я покажу ее.

Я не буду затрагивать проблемы, о которых уже говорили, глубокие и очень важные. У меня есть несколько мыслей по поводу того, что можно сделать, конкретные вещи. Может быть, я повторюсь, но вы уж меня простите. Может быть, уже что-то делается, значит, надо делать еще больше.

Программа, которую мне хотелось, чтобы реализовали в молодежном театре, никак не касается того, что показывается и как показывается. Она касается того, как можно было бы увеличить влияние театра и расширить его границы. Назвала я свою программу "Обогащение", но не в смысле зарабатывания денег, а потому что в металлургии есть такое понятие. Содержание металла в руде в результате этого процесса увеличивается почти вдвое. Задача театра - работать везде, где только можно, учить и воспитывать.
Что бы мне хотелось сделать?

Первая стадия "Погружение". Погружение в театре может быть не только таким, каким мы привыкли его видеть: когда мы заходим в зрительный зал, открывается занавес, и мы видим актеров. Может быть такое, что мы только заходим в театр, и нас уже встречает персонаж из той эпохи, в которую мы пришли погружаться. Для этого может быть использована музыка, свет, запах, например, запах сена. Это будет способствовать полному погружению. В буфете может быть еда той эпохи, например, в 19 веке ели огурцы с медом. Я сама не пробовала, но говорят очень вкусно.

Вторая стадия - "Вовлечение". Например, в фойе можно пообщаться с персонажем из будущего, поиграть с ним. Ну и что, что в театр приходят не только дети - каждый хочет иногда почувствовать себя ребенком. Случается, что когда приходишь в театр один, иногда хочется, чтобы к тебе кто-то подошел и что-то рассказал.

Стадия третья - "Информационные технологии". Без них сейчас никуда, такое сейчас время. Знакомство с театром начинается сейчас, как правило, с сайта. Что здесь можно сделать? Сайт в виде самого театра, сцен, которые на данный момент существуют. И можно менять не только сцены, но и само пространство сайта. Конечно, это очень сложно, но все же возможно. Здесь же можно давать фрагменты не только спектаклей, но и репетиций. Мне кажется, очень интересно было бы, заходя на сайт, видеть, сколько билетов осталось в продаже на тот или иной спектакль. И самое интересное, как мне кажется, может быть, это уже где-то есть, но хотелось бы, чтобы это было и у РАМТа: создать какую-то компьютерную игру - игру про театр или в театр: создать актера, обучить его чему-то, одеть, создать сценическое пространство и так далее.

"Природа". В XVIII-XIX веках очень популярны были так называемые воздушные театры, спектакли в усадьбах. Мне кажется, это очень здорово. Спектакли на природе - это ни с чем не сравнимо. Можно сотрудничать с усадьбами, в которых есть готовые площадки, например, с Останкино или Архангельским. Таким образом, мы не просто расширим границы театра, но и будем взаимодействовать с усадьбой, а значит, получится некий общий продукт, который может стать более интересным не только нам самим, тем, кто живет в России, но и тем, кто приезжает издалека: они и в усадьбу сходят, и хороший спектакль посмотрят.

Еще у меня выделены "Пикники", что это такое? Проходят разные конкурсы в театре, победителям можно было бы устроить пикник с теми, кто участвует в спектакле, в качестве подарка.

И, наконец, "Обсуждение". Это то, чем мы сейчас занимаемся, потому что только в процессе обсуждения появляются новые мысли и идеи.

В конце я хотела бы рассказать анекдот. Встречаются два мужчины по улице. Один другого спрашивает: "Что вы здесь делаете, на улице?" "С женой пришел на спектакль". "А почему на улице?" "Сегодня моя очередь машину караулить". Для того, чтобы люди бросали свои машины и шли в театр, нужно театр развивать и продвигать. Спасибо!

Ольга Бигильдинская:
По-моему очень хорошо получилось закончить нашу дискуссию таким ярким визуальным выступлением. Многое из того, о чем говорила Лена, уже делается в нашем театре, приятно было узнать, что это то, что вам может быть интересно. Спасибо большое за такое конструктивное выступление. Мне бы очень хотелось, чтобы последним аккордом нашего мероприятия стала групповая фотография.