Черная Инь и белый Ян

23 апреля РАМТ весь день показывал свой долгожданный проект под названием "Инь и Ян". Игрались подряд две версии спектакля: "белая" и "черная". В дальнейшем, разумеется, зрителям будут предложены другие условия просмотра: хочешь - иди на "белую", хочешь - на "черную", хочешь - на обе, но в разные вечера. Однако на премьерном показе театр сыграл подряд два варианта.

Когда речь идет о Борисе Акунине (а именно он - автор пьесы, созданной по заказу РАМТа), жди интриг и загадок. "Инь и Ян" - целое скопище неожиданных сюрпризов. Начнем с того, что такой истории об Эрасте Фандорине и его слуге Масе нельзя прочесть в книге, сюжет сочинен именно для сцены. Из чего следует, что все без исключения зрители сидят разинув рты и до последней минуты не знают, кто преступник. Иными словами, смотрят свежий детектив. Кроме того, одни и те же события с одними и теми же персонажами имеют два различных финала - в зависимости от версий. Далее потребуются знания азов китайской философии, где "инь", женское начало, связывается с темными силами разрушения, а "ян", мужское, - со светом созидания. Теперь нетрудно догадаться, что белая версия спектакля - мужская, черная - женская. Но хитросплетений столько, что все равно, пока не досмотришь до конца, не догадаешься, кто главный виновник преступления. Самые предсказуемые в историях о Фандорине - японские мотивы. Тут все, кто читал хоть одну книжку (а спросите - кто не читал?), знают, что Эраст Петрович долгое время пребывал по делам дипломатической службы в Стране восходящего солнца. Действие пьесы, о которой идет речь, происходит в подмосковном имении. Но японский след присутствует в виде неких экземпляров восточной коллекции, которую собирал покойный владелец дома. Из-за нее и разворачиваются детективные события. Итак - полный набор удовольствий: любимый герой, крутой детектив, острая восточная приправа.

"Инь и Ян" - спектакль, на который рекомендуется ходить людям с 10 до 80 лет. Это безусловный сценический бестселлер со всеми признаками успешной жизни. При этом обе его составляющие - и литературная, и сценическая - обладают хорошим качеством. В тексте, как всегда у Акунина, море юмора, бездна литературных ассоциаций, игра со стилем русских классиков и тугая приключенческая пружина. На сцене же РАМТа, где два года назад состоялась первая попытка найти повести "Азазель" адекватный театральный язык (спектакль "Эраст Фандорин"), режиссер Алексей БОРОДИН и художник Станислав БЕНЕДИКТОВ, кажется, окончательно определились в жанре. Если бывает такой процесс "смотрения" спектакля как чтение запоем интересной книжки, то вот это и есть жанр спектаклей Акунина - Бородина - Бенедиктова.

Художник настаивает на постоянной смене мест действия, отчего остроумные и легкие японские ширмы, резные фонари размером с беседку и нэцкэ величиной с телеграфный столб все время перемещаются по сцене, образуя уголки и закоулки интриги. Бесшумно скользят черные слуги просцениума, эдакие "ниндзя". Образуются живописные группы персонажей, напоминающие эпоху немого кино. В наиболее драматичные моменты раздаются удары "грома", гаснет свет и сверкают "молнии". Исчезновения людей и предметов происходят прямо у нас на глазах. Важнейшую роль играют интонации. Белая версия разыгрывается будто в старом добротном театре, где пьяница Казимир Борецкий (Виктор ЦЫМБАЛ) пародийно смахивает на забубенных героев Достоевского, юная Инга Борецкая (Дарья СЕМЕНОВА) - на чеховскую барышню, Ян Борецкий, студент-естествоиспытатель (Степан МОРОЗОВ), - на тургеневского Базарова, а Лидия Анатольевна, мать Инги (Нина ДВОРЖЕЦКАЯ), - на возрастную героиню книжек Лидии Чарской. Хороши слуги: старый камердинер Фаддей (Юрий ЛУЧЕНКО) - чеховская смесь Фирса с Ферапонтом, а молодой лакей Аркаша (Илья ИСАЕВ) - забавный сплав чеховского же хама Яши с гоголевским Осипом. Есть еще шустрая горничная Глаша (Татьяна МАТЮХОВА) - квинтэссенция всех Дуняш, сочиненных опять же Антоном Павловичем. Зато Масе - Алексею РОЗИНУ, одной из самых ярких и забавных фигур спектакля, контекст следует искать в другом эстетическом поле. Тут играется некое отечественное представление о японце с его экзотической невозмутимостью и кошачьей стремительностью. Эраст Фандорин - Алексей ВЕСЕЛКИН, возмужавший и поседевший со времен "Азазеля" (где Фандорина играл П.Красилов), выглядит несколько бесстрастным, что, впрочем, оправдано недавним дипломатическим прошлым его героя.

Но это все - версия белая. Второй спектакль играется в стиле "черной комедии" - с резкими интонациями, острыми углами и страшноватым финалом, который к тому же - еще и остроумная обманка.

Сам автор, бывший на премьере, остался очень доволен. В то время как к экранизации "Статского советника" у него, что известно, есть вопросы. Вообще-то, это - очень любопытный факт, притом что резонанс от театральной постановки несравним с возможностями в этом смысле кинематографа, да и лучи славы РАМТа, мягко говоря, короче сияния, исходящего от Никиты Михалкова и Олега Меньшикова. Все дело, наверное, в чувстве меры, которым обладает театр. Не придает творчеству Б.Акунина масштабов вселенной, но и не умаляет его достоинств. Верит в наличие положительного героя, но измеряет этого героя законами авторского жанра. С удовольствием смакует стилевые приметы русской классики, даже объясняется ей в любви, но не впадает в патриотический пафос. Схватывает условия игры и ненавязчиво предлагает их зрителям. Не серьезничает без надобности, но и не валяет дурака.

"Инь и Ян" сочинялся с юношеским азартом и безграничной верой в способность зрителя не только иронизировать, но и по-детски увлекаться приключением, и по-взрослому замечать любимые парафразы, и вообще забыться в театральном кресле от свинцовых мерзостей жизни. Вот это последнее в нашем театре - совсем редкий случай.

Наталия Каминская
"Культура"