Российский академический
Молодежный театр
+7 (495) 692-00-69 (касса)
Театральная пл., д. 2
Колдунья Мэб в подземном переходе
В Российском молодежном театре выпустили самую, пожалуй, естественную для его аудитории пьесу - "Ромео и Джульетту" в переводе Осии Сороки и в постановке Егора ПЕРЕГУДОВА. Тем самым восстановлена некая справедливость: это название в афише появилось только однажды и надолго не задержалось, а в памяти осталась легенда о неосуществленной постановке Эфроса, его открытых репетициях, на которые приходили студенты и известные артисты и могли предлагать свои решения. Эти уроки мастерства так и не стали спектаклем. Театр даже публикует выдержку из протокола, где режиссеру Эфросу предлагается выбрать между студийным спектаклем и плановым.
Егор Перегудов, сам переводчик по первому образованию, отдал предпочтение переводу Осии Сороки, которого сегодня выбирают чаще других - за терпкость, современность и точность, возвращающие интерес не только к игре, концепции, но и выделке текста. Иногда, в самые непереносимые моменты, текст точно вырывается на свободу и живет собственной жизнью - так, близкие Джульетты, обнаружив ее бездыханной, читают бегущую строку с собственными репликами и пытаются осмыслить произошедшее: невозможно же, увидев собственную дочь мертвой, разразиться поэтической строфой.
Верона обернулась здесь современным подземным переходом с ларьками (художник Владимир АРЕФЬЕВ). Из него ведут лестницы - одна в никуда, в смерть, в будущее (кажется, что на улицу), другая, с красной дорожкой, - в условный мир богатства, роскоши, кровавых распрей (назовем его домом Капулетти). Спектакль, как и положено, начинается с массовой драки - мы можем только догадываться, как смотрелась она в средневековой Вероне, но в подземном московском переходе выглядит очень органично. Через дерущихся перепрыгивает сексуальная барби Розалина (Яна ПАЛЕЦКАЯ) - не отменять же ей вечернюю пробежку; в своих ларьках покрепче закрываются от греха продавцы, предпочитая посильнее углубиться в дела, - один из них станет потом отцом Лоренцо (Тарас ЕПИФАНЦЕВ), другая - воплотившейся Колдуньей Мэб (Мария РЫЩЕНКОВА), которая постоянно возвращается к героям, вклинивается в их речь и сознание (например, проигрывает в воображении Джульетты, каким вернется из Мантуи ее Ромео - раненым, забывшим ее, изменившим ей).
С первых же сцен в спектакле сохраняется много мускульной, игровой энергии. Например, Пьетро (Дмитрий КРИВОЩАПОВ), разносчик приглашений, вместе с немотой и неграмотностью, получил и роскошный вставной номер-лацци заучивания приглашенных с помощью их пластических характеристик. А Меркуццио (Михаил ШКЛОВСКИЙ) - сильную сцену принятия собственной смерти: тело (манекен) уже лежит на ступеньках, а душа (сам актер) еще продолжает "работать номер", сыпать остротами и силлогизмами, пританцовывать, лишь бы не оглядываться на бездыханный куль, над которым склонились друзья.
Неожиданным получился Парис у Ивана ЮРОВА - закованный в броню своего положения (родственник князя, как никак), упакованный в дорогой костюм и поигрывающий брелком от иномарки, он, похоже, страшно, нечеловечески зажат и закомплексован, и Джульетта - не просто подходящая партия, а его единственная надежда на свою, отдельную от своего положения, судьбу. Оттого он так нелеп, по-свински напиваясь на балу, неумело целуя руку священнику, да и саму "невесту". Оттого так отчаянно бросается на Ромео, отобравшего у него последний смысл.
В этом упругом, как теннисный мячик, сегодняшнем по духу спектакле у Ромео (Денис ФОМИН) и Джульетты (Анастасия ВОЛЫНСКАЯ) не остается ни секунды на рефлексию. Их несет любовный амок, умело подкрученный колдуньей Мэб, их по очереди предают все – родители с их враждой и обязательствами перед семейным бизнесом, няня с ее здравым бабьим смыслом, друзья с их законами чести, и даже соединивший их (не ради любви, а ради мирной передышки в борьбе кланов) священник, в котором чувствуется какое-то темное, чуть ли не лагерное прошлое (и увидев результат своей спецоперации, он ловко растворяется между ларьками-надгробьями).
Примирения не будет. Смерть двух молодых людей оказалась для этого недостаточной платой. Два осиротевших отца меряются размерами золотых статуй, которые они установят в честь погибших детей, и в их голосах вновь нарастает угроза. Былая вражда никуда не делась, она вот-вот разгорится опять. Все было напрасно.
Ольга Фукс
Портал "МИТ"
Егор Перегудов, сам переводчик по первому образованию, отдал предпочтение переводу Осии Сороки, которого сегодня выбирают чаще других - за терпкость, современность и точность, возвращающие интерес не только к игре, концепции, но и выделке текста. Иногда, в самые непереносимые моменты, текст точно вырывается на свободу и живет собственной жизнью - так, близкие Джульетты, обнаружив ее бездыханной, читают бегущую строку с собственными репликами и пытаются осмыслить произошедшее: невозможно же, увидев собственную дочь мертвой, разразиться поэтической строфой.
Верона обернулась здесь современным подземным переходом с ларьками (художник Владимир АРЕФЬЕВ). Из него ведут лестницы - одна в никуда, в смерть, в будущее (кажется, что на улицу), другая, с красной дорожкой, - в условный мир богатства, роскоши, кровавых распрей (назовем его домом Капулетти). Спектакль, как и положено, начинается с массовой драки - мы можем только догадываться, как смотрелась она в средневековой Вероне, но в подземном московском переходе выглядит очень органично. Через дерущихся перепрыгивает сексуальная барби Розалина (Яна ПАЛЕЦКАЯ) - не отменять же ей вечернюю пробежку; в своих ларьках покрепче закрываются от греха продавцы, предпочитая посильнее углубиться в дела, - один из них станет потом отцом Лоренцо (Тарас ЕПИФАНЦЕВ), другая - воплотившейся Колдуньей Мэб (Мария РЫЩЕНКОВА), которая постоянно возвращается к героям, вклинивается в их речь и сознание (например, проигрывает в воображении Джульетты, каким вернется из Мантуи ее Ромео - раненым, забывшим ее, изменившим ей).
С первых же сцен в спектакле сохраняется много мускульной, игровой энергии. Например, Пьетро (Дмитрий КРИВОЩАПОВ), разносчик приглашений, вместе с немотой и неграмотностью, получил и роскошный вставной номер-лацци заучивания приглашенных с помощью их пластических характеристик. А Меркуццио (Михаил ШКЛОВСКИЙ) - сильную сцену принятия собственной смерти: тело (манекен) уже лежит на ступеньках, а душа (сам актер) еще продолжает "работать номер", сыпать остротами и силлогизмами, пританцовывать, лишь бы не оглядываться на бездыханный куль, над которым склонились друзья.
Неожиданным получился Парис у Ивана ЮРОВА - закованный в броню своего положения (родственник князя, как никак), упакованный в дорогой костюм и поигрывающий брелком от иномарки, он, похоже, страшно, нечеловечески зажат и закомплексован, и Джульетта - не просто подходящая партия, а его единственная надежда на свою, отдельную от своего положения, судьбу. Оттого он так нелеп, по-свински напиваясь на балу, неумело целуя руку священнику, да и саму "невесту". Оттого так отчаянно бросается на Ромео, отобравшего у него последний смысл.
В этом упругом, как теннисный мячик, сегодняшнем по духу спектакле у Ромео (Денис ФОМИН) и Джульетты (Анастасия ВОЛЫНСКАЯ) не остается ни секунды на рефлексию. Их несет любовный амок, умело подкрученный колдуньей Мэб, их по очереди предают все – родители с их враждой и обязательствами перед семейным бизнесом, няня с ее здравым бабьим смыслом, друзья с их законами чести, и даже соединивший их (не ради любви, а ради мирной передышки в борьбе кланов) священник, в котором чувствуется какое-то темное, чуть ли не лагерное прошлое (и увидев результат своей спецоперации, он ловко растворяется между ларьками-надгробьями).
Примирения не будет. Смерть двух молодых людей оказалась для этого недостаточной платой. Два осиротевших отца меряются размерами золотых статуй, которые они установят в честь погибших детей, и в их голосах вновь нарастает угроза. Былая вражда никуда не делась, она вот-вот разгорится опять. Все было напрасно.
Ольга Фукс
Портал "МИТ"